повседневной точки зрѣнія такое положеніе должно быть признано не только грустнымъ, но даже во многихъ отношеніяхъ прямо нестерпимымъ. Не нужно быть пророкомъ, чтобы утверждать съ полною увѣренностью, что въ тотъ моментъ, когда еврейская религія будетъ признана честно, безъ оговорокъ, равноправною съ другими религіями, когда исповѣданіе юдаизма и приверженность къ нему перестанутъ имѣть характеръ извѣстнаго рода геройства, сопряженнаго съ униженіями и страданіями, евреи станутъ относиться къ своему вѣроисповѣданію совершенно такъ-же, какъ христіане различныхъ толковъ къ своему; останутся люди, глубоко и искренно вѣрующіе, ожидающіе съ увѣренностью прихода Мессіи, будутъ даже появляться фанатики, которые на этой идеѣ будутъ строить всякіе воздушные замки; но большинство, конечно, будетъ относиться къ своей вѣрѣ ни тепло, ни холодно, а люди, научно образованные, такъ называемые интеллигенты, болѣе или менѣе индифферентно или скептически, какъ, впрочемъ, и теперь, съ прекращеніемъ варварскаго характера репрессій, многіе изъ нихъ относятся. И какая бѣда для насъ, инако вѣрующихъ, въ томъ, если-бъ даже большинство евреевъ сохранило въ неприкосновенности свою религію и вѣрило въ пришествіе Мессіи, который доставитъ имъ владычество надо всѣми народами земли? Это, казалось-бы, даже хорошо, что они, точно придерживаясь своей вѣры, не могутъ ожидать этого владычества ранѣе его пришествія, а потому должны вѣрить, что всѣ ихъ стремленія къ этой цѣли, до положеннаго Богомъ времени, тщетны.
Я не только думаю, но увѣренъ, что если-бъ дали сегодня полное равноправіе евреямъ, то лѣтъ черезъ 10—15 и слѣда не останется отъ ихъ пресловутой солидарности между собой, и что они не болѣе будутъ отличаться отъ своихъ русскихъ, польскихъ, татарскихъ согражданъ, чѣмъ какіе-нибудь итальянцы или греки, не говоря уже объ армянахъ и другихъ южныхъ и восточныхъ народахъ. Конечно, на это тотчасъ возразятъ, что за эти 10—15 лѣтъ русскимъ придется очень ужъ тяжело, и что они рискуютъ подверг-
