73 Тамъ зрѣлъ я двухъ, другъ друга подпиравшихъ,
Какъ два горшка у печнаго огня,
И струпьями съ главы до ногъ страдавшихъ.
76 Не чиститъ конюхъ щеткою коня,
Чтобъ весть его скорѣе къ господину;
Безсонный такъ не чешется, стеня,
79 Какъ эти два скребли ногтями спину
И съ бѣшенствомъ сдирали струпья съ ней;
Но не могли тѣмъ утолить кручину.
82 И струпья сыпались изъ-подъ ногтей,
Какъ чешую дерутъ со щукъ ножами,
Иль съ рыбъ другихъ съ широкой чешуей.
85 «О ты, скребущій гной съ себя ногтями,»
Такъ одному мой вождь сказалъ тогда:
«И рвущій ими тѣло какъ клещами!
88 Кто изъ Латиновъ, о скажи, сюда
Низринулся? тебѣ жъ да служатъ пальцы
Во вѣкъ вѣковъ для этого труда!»
91 — «Ахъ! оба мы Латины, мы, страдальцы!»
Въ слезахъ, одинъ отвѣтилъ на вопросъ:
«Но кто жъ вы сами, чудные скитальцы?» —
94 И вождь: «Я, духъ, спускаюсь въ царство слезъ,
Чтобъ показать вашъ адъ сему живому,
И съ нимъ иду съ утеса на утесъ.»
97 Тутъ, переставъ служить одинъ другому,
Они, дрожа, взглянули на меня:
До всѣхъ достигла вѣсть подобно грому.
100 Тогда учитель, взоръ ко мнѣ склоня,
Сказалъ: «Бесѣдуй съ ними съ сожалѣньемъ!»
И, какъ желалъ онъ, тотчасъ началъ я:
85—86. Этими словами дорисовывается картина болѣзни, извѣстной въ патологіи водъ именемъ ichtyosis, люди, одержимые этою болѣзнію, бываютъ покрыты широкими пластинками на подобіе рыбьей чешуи и, страдая невыносимымъ зудомъ, чешутъ и даже до крови рвутъ ногтями тѣло какъ щипцами.
