И рѣки бѣгъ свой направляютъ
Къ простору синему морей.
5 А пѣсни всѣ на крыльяхъ грёзы
Я шлю къ возлюбленной моей…
Мои стенанія и слезы
Снесите, пѣсни, тоже ей.
Звѣзды ночи золотыя, поклонитесь моей милой
И скажите, что я тотъ же — какъ и нѣкогда — унылый,
Съ болью въ сердцѣ безпримѣрной
И попрежнему ей вѣрный.
День цѣлый я думалъ о милой моей,
Я думалъ о ней и полночи;
Когда же сомкнулись усталыя очи,
Примчало меня сновидѣніе къ ней.
5 Цвѣтетъ, какъ весенняя роза, она,
Сидитъ такъ спокойно, сконивши головку
Къ канвѣ и, безмолвнаго счастья полна,
Прилежно на ней вышиваетъ коровку.
И смотритъ такъ кротко… Загадочно ей,
10 Что́ значитъ мой видъ безнадежно унылый?
«Какъ блѣденъ ты, Генрихъ! Скажи мнѣ скорѣй,
Скажи мнѣ, гдѣ боль твоя, милый?»
И смотритъ, такъ кротко… не можетъ понять
О чемъ ея милый безмолвно рыдаетъ…
15 «Какъ горько ты плачешь! Скажи, кто страдать,
Мой Генрихъ, тебя заставляетъ?»
И взоръ ея кротко спокоенъ… А я —
Почти въ агоніи. «Страдать такъ жестоко
Пришлось отъ тебя, дорогая моя,
20 А боль — въ эту грудь забралася глубоко».
Тутъ, вставши торжественно съ мѣста, она
На грудь положила мнѣ руку —
И вдругъ уничтожила страшную му́ку,
И весело я пробудился отъ сна.
