Парами смрадными наполненъ воздухъ былъ
Въ пещерѣ, гдѣ людей онъ хоронилъ безъ счета.
5 Безцѣльна здѣсь меча усердная работа:
Онъ голову одну отъ шеи отдѣлилъ —
Двѣ новыхъ выросли; жить страстная охота
Раститъ ихъ. Мечъ себя безплодно иступилъ.
Гдѣ сталь не помогла, тамъ пусть огонь поможетъ,
10 И, быстрою рукою зажегши цѣлый лѣсъ,
Чудовище-змѣю изранилъ Геркулесъ.
Въ сожженномъ тѣлѣ кровь вращаться ужъ не можетъ.
Послѣдней головы герой врага лишилъ
И на болотномъ днѣ мечомъ ее зарылъ.
15 Какъ! То́, что сгинуло, вновь грозно выплываетъ?
Какъ! Сказка старая вновь можетъ быть слышна?
Что́ день похоронилъ, ночь снова пробуждаетъ?
И мѣсто тлѣнію жизнь уступить должна?
Въ болотѣ голова недвижно почиваетъ.
20 Но вотъ, какъ-будто бы очнувшись вдругъ отъ сна,
Зашевелилася, приподнялась она
И въ лучезарный свѣтъ изъ мрака выползаетъ.
Вотъ шея выросла подъ этой головой.
Вотъ туловище все за нею постепенно
25 Изъ грязи тянется — и снова змѣй живой,
Въ чешуйчатой своей одеждѣ дерзновенно
Шипитъ, зоветъ на бой… Вставай, мой Геркулесъ,
Бери опять свой мечъ и свой горящій лѣсъ!
HERAKLES MUSAGETES.
Пѣлъ старый Линусъ, пѣлъ, хотя бы на мгновенье
Умолкнувъ; прославлялъ «Арминія вѣнецъ,
И мечъ его, и все, что сдѣлалъ Тевтъ-отецъ,
И Рейна-батюшки родное намъ кипѣнье».
5 И юный сынъ боговъ все слушалъ; наконецъ,
Онъ вышелъ изъ себя; тупое прославленье
Родной нѣмечины, какъ злое оскорбленье,
Звучитъ въ его ушахъ. «Проклятый враль-пѣвецъ! —
