Въ мірѣ сказочныхъ животныхъ —
Духъ поэта создаетъ.
Но тебя, твое лукавство,
Глазъ прекрасный, хитрый свѣтъ,
Весь твой образъ чистый, кроткій
Не создастъ никакъ поэтъ.
Какъ изъ пѣны волнъ рожденная,
Красотой блеститъ она,
Другу чуждому невѣстою
Дорогая названа.
Сердце многотерпѣливое,
За презрѣніе не мсти,
Все сноси и милой дурочкѣ
Всѣ дѣла, ея прости.
Я не сержусь; и хоть сердце мое разорвется, любя,
Другъ мой, погибшій навѣки, я все не сержусь на тебя.
Блещешь ты ярко и пышно въ алмазовъ своихъ красотѣ,
Но лучъ ни единый не свѣтитъ въ сердечной твоей темнотѣ.
Это я знаю давно; я давно тебя видѣлъ во снѣ:
Видѣлъ я сумракъ глубокій въ сердечной твоей глубинѣ,
Видѣлъ, какъ сердце твое и сосала, и грызла змѣя;
Видѣлъ я, сколько страданій въ тебѣ, дорогая, моя.
Да, ты страдалица, и не сержуся я…
Намъ суждено страдать, прекрасная моя.
Пока не розобьетъ въ насъ смерть души больной,
Мы все должны страдать, мой милый, другъ, съ тобой.
Я видѣлъ у тебя презрѣнье на устахъ,
И видѣлъ я, какъ гнѣвъ сверкалъ въ твоихъ глазахъ,
И гордо, какъ волна, вздымалась грудь твоя;
Но все страдаешь ты, страдаешь такъ, какѣ я.
И боль незримая дрожитъ въ твоихъ устахъ,
И скрытая слеза туманитъ свѣтъ въ глазахъ,
И раны тайныя скрываетъ грудь твоя —
Намъ суждено страдать, прекрасная моя!
