Иль было то тяжелое сознанье,
Что для тебя я былъ виной страданья
И любящее сердце огорчалъ?
Была пора — въ безумномъ ослѣпленьѣ
Покинулъ я тебя и край родной;
Меня влекло души моей стремленье —
Пуститься въ свѣтъ, искать любви живой.
И я пошелъ, и до изнеможенья
Ходилъ, искалъ, просилъ любви одной,
Но лишь одно холодное презрѣнье
Встрѣчалъ вездѣ на зовъ сердечный мой!
Изъ края въ край скитаясь, одинокій,
И не сыскавъ нигдѣ любви святой,
Я, наконецъ, съ печалію глубокой
Пришелъ домой и встрѣченъ былъ тобой…
И тутъ въ твоихъ очахъ увидѣлъ ясно,
Чего искалъ такъ долго и напрасно.
Когда я книжечку твою рукой
Поспѣшною открылъ — мнѣ вдругъ предстали
Видѣнья милыя, что̀ такъ витали
Въ дни дѣтства нѣжнаго передо мною,
Мнѣ вновь предсталъ соборъ, что̀ такъ главою
Вознесся къ небесамъ и что̀ создали
Германцы вѣрные; вновь зазвучали
Колокола съ органомъ, со святою
Молитвою. Вотъ вижу я… толпятся
Вкругъ зданья карлики, наверхъ влѣзаютъ
И украшенія его ломаютъ.
Напрасно дубъ имъ оголять стараться:
Придетъ весна вслѣдъ за зимой суровой,
И листьями покроется онъ снова.
Предъ истуканами въ мишурной позолотѣ
Не стану я плясать, курить имъ ѳиміамъ,
