—- 497 —
кардинала, министра Мазарини. Онъ лежитъ на великолѣп-номъ парадномъ ложѣ, окруженный иестрою толпою своихъ веселыхъ придворныхъ и слугъ, которые занять*, болтаютъ, играютъ въ карты, прохаживаются по комнатЬ,—все ярко-щегольскія, совсѣмъ лишнія существа, особенно лишнія для умирающаго. Прекрасные костюмы временъ фронды, еще необремененные золотыми розетками, вышивками, лентами и кружевами, какъ внослѣдствіи при Людовикѣ XIV, когда послѣдніе рыцари превратились въ тонкихъ придворныхъ кавалеровъ, совершенно такъ же, какъ и старые ихъ боевые мечи съ каждымъ днемъ становились все тоньше и тоньше, пока не сдѣлались нелѣпыми парадными шпажонками. Костюмы на этой картинѣ еще просты, колеты еще напоми-наютъ воинское ремесло дворянства, перья на шляпахъ еще стоять смѣло и не двигаются во всѣ стороны но прихоти прйдворнаго вѣтра. Волосы мужчинъ еще ннспадаютъ въ натуральныхъ кудряхъ на плечи, а дамы носять еще остроумную прическу к 1а Зёѵідпё. Но въ костюмахъ дамъ уже замѣтенъ переходъ къ безвкусицѣ шлейфовъ и фижмъ слѣ-дующей эпохи. Корсеты, однако, еще наивно милы, и бѣлыя прелести выстуиаютъ изъ нихъ, какъ цвѣты изъ рога изо-билія. .Это все прекрасный дамы, ирелестныя иридворныя маски; на лицахъ улыбка любви, въ сердцѣ, можетъ-быть, мрачное уныніе, губы невинныя, какъ цвѣты, и за ними злой язычокъ, какъ хитрая змѣйка. Шаловливо болтая и шипя, сидятъ налѣво отъ постели больного эти три дамы, и псдлѣ нихъ иатеръ сь тонкимъ слухомъ, острымъ взгля-домъ и подкарауливающимъ носомъ. Съ правой стороны, трое кавалеровъ п одна дама играютъ въ карты, вѣроятно, въ ландскнехтъ—прекрасная игра, въ которую я самъ игралъ въ Геттингенѣ, и разъ выигралъ шесть талеровъ. Благородный царедворецъ, въ бархатной темно-фіолетовой мантіи съ краснымъ крестомъ, вошелъ въ комнату и отвѣ^ шиваегь низкій поклонъ съ ловкимъ расшаркиваніемъ. Въ углу картины, направо, помѣщаются двѣ придворныя дамы и аббатъ, одной онъ даетъ читать бумагу, вѣроятно, сонетъ собственнаго издѣлія, другой строить глазки. Она быстро махаетъ опахаломъ, воздушнымъ телеграфомъ любви. Обѣ дамы—прелестныя созданія; одна румяно цвѣтущая, какъ роза, другая, какъ бы въ сумеркахъ, точно меланхолическая звѣзда. Въ глубинѣ картины сидятъ, болтая, тоже двое изъ придворной челяди, и сообщаютъ, можетъ-быть, другъ другу тоже разные юбочные государственные секреты, или, по-
Сочпленія Генриха Гейне. Т. II. 32