— 467 —
взглянуть только на наши смирительные дома, чтобы убѣ-диться, что бываютъ и грубые мошенники, и грубые трусы. Во Франціи храбрость вѣжлива и цивилизованна, а честность ходить въ перчаткахъ й снимаетъ шляпу. Во Франціи патріотизмъ тоже состоитъ въ любви къ мѣсту рожденія, мѣсту, которое есть въ то же время отечество цивилизаціи и гуманнаго прогресса. Напротивъ того, вышеупомянутый нѣмецкій патріотизмъ состоялъ въ ненависти къ французами въ ненависти къ цивилпзаціи и либерализму. Не правда ли, что я не патріотъ? Вѣдь я хвалю Францію!
Патріотизмъ, истинная любовь къ отечеству—дѣло совсѣмъ особеннаго рода. Можно любить свое отечество, прожить съ этою любовью восемъдесятъ лѣтъ, я все-таки никогда не знать про ея существованіе въ своемъ сердцѣ; но для этого надо оставаться все время только у себя дома. Прелесть весны познается только зимою, и лучшія майскія пѣсни сочиняются около теплой печки. Любовь къ свободѣ—темничный цвѣтокъ, и только въ тюрьмѣ чувствуешь цЬну свободы. Такъ и нѣмецкая любовь къ отечеству начинается только на нѣмецкой границѣ, главнымъ же образомѣ'—при встрѣчѣ на чужбинѣ съ нѣмецкимъ страданіемъ. Въ одной книгѣ, именно лежащей въ эту минуту передо мною и заключающей въ себѣ письма одной моей умершей подруги, потрясло меня вчера то мѣсто, въ которомъ она описываетъ на чужой землѣ впечатлѣніе, произведенное на нее видомъ ея соотечественниковъ во время войны 1813 г. Приведу здѣсь эти милыя слова:
«Цѣлое утро плакала я чистыми, горькими слезами уми-ленія и скорби! О, я никогда не знала, что такъ сильно люблю мою страну! Точно такъ, какъ иной не знаетъ изъ физики о важномъ значеніи крови; а пусти ему ее, онъ упадетъ въ обморокъ».
Это такъ. Германія—это мы сами. И оттого-то я вдругъ такъ изнемогъ и почувствовалъ себя больнымъ, при видѣ этихъ переселенцевъ, этихъ огромныхъ потоковъ крови, бѣгущихъ изъ ранъ отечества, чтобы потеряться въ афри-канскихъ пескахъ. Это такъ. То было тѣлесное изувѣченье, и я почувствовалъ въ душѣ почти физическую боль. Напрасно успокаивалъ я себя разумными доводами, что Африка земля хорошая, и что тамошнія змѣи не шипятъ о будто бы христіанской любви, и что африісанскія обезьяны не такъ отвратительны, какъ обезьяны* нѣмецкія— и для разсѣянія насаль я напѣвать себѣ подъ носъ пѣсенку.
29*