— ш —
роны, министерство же, какъ принято во Франціи, предлагало ему даже назначить на его должность заместителя съ меньшимъ окладомъ жалованья, а ему самому сохранить большую часть его содержанія. Противъ этого возстала великая душа маленькаго человѣка, онъ но хотѣлъ эксплуатировать чужой трудь и предоставилъ своему замѣстителю весь окладъ жалованья. Его безкорыстіе въ этомъ сдучаѣ тѣмъ болѣе замѣчательно, что онъ былъ тогда крайне бѣ-денъ и влачилъ трогательно скудное существованіе.. Ему приходилось даже весьма плохо, и если бы не ангельская помощь одной прекрасной женщины, онъ бы, навѣрно, по-гибъ въ нищетѣ. Да, то была очень красивая и знатная парижская дама, одна изъ самыхъ блестящихъ женщинъ здѣшняго свѣта, которая, услыхавъ о странномъ чудакѣ, сошла во мракъ его горестной жизни и съ очаровательной деликатностью сумѣла заставить его принять отъ нея значительное годовое содержаніе. Я думаю, что его гордость смирило, главнымъ образомъ, то соображеніе, что его покровительница, жена самаго богатаго банкира на земномъ шарѣ, напечатаетъ впослѣдствіи на свой счетъ его большое сочн-неніе. Дама, думалъ онъ, которую всѣ такъ превозносятъ за ея умъ и образованіе, не можетъ не желать отъ всей души, чтобы наконецъ была написана основательная исто-рія Абнссиніи, и онъ находилъ вполнѣ естественнымъ, что она постаралась облегчить автору его огромный трудъ на-значеніемъ ему ежегодной пенсіи.
Время, въ продолженіе котораго я не видѣлъ добраго Маркуса, т. е. около пятнадцати лѣтъ, не измѣнило его наружности къ лучшему. Его і^ѣттшій обликъ, производите^, прежде нѣсколысо забавное впечатлъніе/ обратился геиерь въ положительную карикатуру, но въ пріятяуя, милую, я почти готовъ сказать—въ отрадно дЬйствующую карика-туру. Комически-горестный видъ придавали ему его изборожденное морщинами старческое лицо, на которомъ съ веселой живостью блесгЬли маленькіе, черные, какъ сталь, глазки, и его чудовищная, баснословная растительность! Волосы, бывшіе прежде совсѣмъ черными и гладкими, теперь посѣдѣли и окружали и безъ того несоразмѣрно большую голову его курчавой, всклокоченной копной. Вообще онъ смахивалъ на тѣ большеголовый фигуры съ тоненькимъ тѣльцемъ и короткими ножками, которыя мы видимъ на стеклахъ китайскихъ тЬней. Грудь моя наполнялась
весе-лымъ юморомъ особенно тогда, когда мнѣ случалось встрѣ-