Страница:Heine-Volume-2.pdf/286

Эта страница не была вычитана

— 286 — •

яѳ можетъ быть присуждена ни за одно сочиненіе о нѣ-мецкой философіи.

ТЮРЕМНАЯ РЕФОРМА и

УГОЛОВНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО.

Парижъ, іюль 1843 г.

Послѣ четырехнедѣльныхъ преній въ палатѣ депутатовъ о законодательномъ проектѣ пенитенціарной системы, этотъ проектъ принятъ, наконецъ, съ очень несущественными измѣнеяіями и значительнымъ болыпинствомъ. Считаемъ нуж-нымъ сказать теперь же, что только министръ внутреннихъ дѣлъ, собственно авторъ этого проекта, стоялъ твердыми ногами на высотѣ вопроса, только Одинъ опредѣлительно зналъ, чего хотѣлъ, и торжествовалъ побѣду своего превосходства надъ другими. Докладчикъ, г. Токвиль, заслужи-ваетъ похвалы за то, что онъ съ твердостью отстаивалъ свои мысли; это человѣкъ съ головой, не особенно мягкій серддемъ и доводящій аргументы своей < логики до точки замерзанія; оттого-то его рѣчи и отличаются какимъ-то мо-рознымъ блескомъ, точно рубленый ледъ. Но та чувствительность, которой не достаетъ Токвилю, съ прекраснѣй-шимъ избыткомъ наполняетъ сердце его друга, г. де-Бомона, и эти оба неразлучные, всегда появляющіеся вдвоемъ въ своихъ путеінествіяхъ, въ своихъ сочиненіяхъ, въ палатѣ депутатовъ, доиолняютъ другъ друга какъ нельзя лучше. Одинъ изъ нихъ, рѣзкій мыслитель, и другой, кроткій чело-вѣкъ сердца, связаны между собою, какъ бутылочка съ уксусомъ и бутылочка съ прованскимъ масломъ.—Но какъ шатка, какъ безсодержательна, какъ слаба, какъ безсильна оказалась въ этомъ случаѣ оппозиція! Она не знала, чего хотѣла, она должна была сознаться въ необходимости реформы, не могла предложить ничего положительная, была постоянно въ противорѣчіи съ самой собою и оппонировала здѣсь, какъ обыкновенно, только изъ тупой привычки къ опнозиціонному ремеслу. А между тѣмъ, она легко могла бы удовлетворить этой наклонности, если бы сѣла на высокаго коня идеи, на какого-нибудь великодушная Россинанта изъ міра теоріи, вмѣсто того, чтобы ползать по гладкому мѣсту вслѣдъ за случайными пробѣлами и слабыми сторонами

министерской системы и придираться въ мелочахъ, не имѣя