— 210 — •
Совсѣмъ иное дѣло—Гизо.-Для него побѣда буржуазіи— совершившійся фактъ, ип Ыі ассошріі, и онъ посвятилъ всѣ свои способности служенію этой силѣ, господство которой онъ умѣетъ поддерживать всѣмъ искусствомъ исторической и философской проницательности, какъ разумное, а слѣдова†елыю имѣющее право-существованья. Въ томъ-то и заключается сущность доктринера, что для всего, чтб онъ хочетъ сдѣлать, онъ находитъ доктрину. Можетъ-быть, по своимъ сокровеннѣйшимъ убѣжденіямъ, онъ стоить выше этой доктрины, а можетъ-быть, и ниже ея — какъ знать? Онъ слишкомъ уменъ и имѣетъ слишкомъ разностороннія знанія для того, чтобы въ душѣ не быть скептикомъ, а такой скеп-тицизмъ совмѣстимъ съ служеніемъ той системѣ, на сторону которой онъ перешелъ. Теперь онъ вѣрный слуга господствующей буржуазіи, и жесткій, какъ герцогъ Альба, будетъ защищать ее до послѣднее минуты съ неумолимою послѣдо-вательностыо. У него нѣтъ никакихъ колебаній, никакой нерѣшительности; онъ знаетъ, чего хочетъ, а чего онъ хочетъ, то дѣлаетъ. Если онъ падетъ въ борьбѣ, то и это паденіе не потрясетъ его, а только заставить пожать плечами. Вѣдь въ сущности онъ былъ равнодушенъ къ тому, за чтб сражался. Если когда-нибудь побѣдитъ партія респу-бликанцевъ или даже коммунистовъ, то я совѣтую этимъ, ^ добрымъ людямъ сдѣлать своимъ министромъ Гизо,- употребляя въ свою пользу его умъ и упрямство, и это поможетъ имъ гораздо больше, чѣмъ отдача правленія въ руки испытан-нѣішихъ дураковъ гражданской добродѣтели. Такой же со-вѣтъ дамъ я приверженцамъ Генриха V, на тотъ невозможный случай, если они когда-нибудь, вслѣдствіе какого-нибудь національнаго несчастія, по Божьему наказанію, снова получать обладаніе офиціальной властью; сдѣлайте своимъ министромъ Гизо, и вы продержитесь тремя сутками больше, чѣмъ продержались бы безъ него, и я не думаю, что оскорбляю Гизо, высказывая мнѣніе, что онъ можетъ унизиться до того, чтобы защищать ваше скверное дѣло своимъ краснорѣчіемъ и правительственными способностями. Вѣдь вы для него такъ же мало интересны, какъ эти буржуа, за которыхъ онъ теперь такъ распинается словомъ и дѣломъ, и какъ система короля, которой онъ служить съ стоическимъ равнодушіемъ.
Г. Моле отличается отъ этихъ обоихъ тѣмъ, что, во-пер-выхъ, онъ собственно тотъ государственный человѣкъ,
личность котораго уже обличаетъ патриція и въ которомъ спо-