— 178 — '
валъ гіа сравненіе съ Россини. Въ болынинствѣ публики эта параллель была ни какъ не въ пользу нашего молодого земляка; впрочемъ, это все равно, что сравнивать Апеннины Италіи съ Темпловеръ-бергъ близъ Берлина. Безъ сомнѣнія, и Темпловеръ-бергъ изъ-за этого не теряетъ своихъ достоинствъ, и надлежащее почтеніе толпѣ онъ вну-шаетъ уже тѣмъ, что на вершинѣ его стоить крестъ «Симъ побѣдиши». Только это, разумѣется, не во Франціи, землѣ невѣрія, гдѣ г. Мендельсонъ постоянно терпѣлъ фіаско. Онъ былъ закланнымъ агнцомъ нынѣшняго сезона, тогда какъ Россини былъ музыкальнымъ львомъ, сладкій ревъ котораго еще продолжаетъ звучать въ ушахъ нашихъ. Здѣсь поговариваютъ, что г. Феликсъ Мендельсонъ на-дняхъ лично прибудетъ въ Парижъ. Достовѣрно то, что, благодаря вы-сокимъ ходатайствамъ и дипломатическимъ стараніямъ, г. Леонъ Пилье былъ вынужденъ заказать г. Скрибу либретто, на которое музыку напишетъ Мендельсонъ для Большой Оперы. Удастся ли это дѣло юному земляку нашему? Не знаю. Артистическая способность его велика, замѣчательна; но въ ней очень неблагопріятные предѣлы и недочеты. Въ отношеніи таланта я нахожу большое сходство между г. Феликсомъ Мендельсономъ и тайешоізеііе Рашель Феликсъ, трагической актрисой. Ободмъ свойственна значительная, строгая, очень серьезная серьезность, решительная, почти назойливая склонность опираться о классическіе образцы, тоичайшій умнѣйшій рас-четъ во всемъ, острота соображенія и наконецъ — полное отсутствіе наивности. А бываетъ ли въ искусствѣ геніаль-ная оригинальность безъ наивности? До сихъ поръ такихъ примѣровъ не встрѣчалось.
И.
Парижъ, 2 іюня 1842.
Асайётіе йез зсіепсез тогаіез еі роіііідиез не захотѣла подвергнуть себя порицанію и въ засѣданіи 28 мая отложила до 1844 г. присужденіе преміи за лучшій «Ехашеп сгііідие сіе 1а рЫІозорЬіе аііетапйе». На сочиненіе подъ этимъ заглавіемъ она назначила конкурсъ, съ цѣлью получить, немного немало, критическое изложеніе нѣмецкой фплософіи отъ Канта до нынѣшнихъ дней, съ особеннымъ обращеніемъ вниманія на нерваго,—на великаго Эммануила Канта, о которомъ французы слышали такъ много, что,
наконецъ, ощутили почти любопытство. Нѣкогда самъ Напо-