вже толко для статку, а того много статками на весне сами господари свое збоже травили; маки, горохи, бобы, проса, репа — то все згола погинуло. А которые молотили ярь, зерня толко знакъ, а коли змелетъ, спечетъ, — то у печи испечется, а з лопаты у печъ не зложит; с печи ажъ ополоникомъ выберет. Также и жито велми было не умолотно; а коли муку житную у хлебе спекутъ, то тесто печеное солодко, а за скорину хотя ложки клади, а в печи не печется. У восень роли (л. 164 об.) и жито сеяли которые старымъ житомъ, то предсе ни во што, а которые житомъ новымъ сеяли, тые ни жали. Якожъ две доле тыхъ людей было которыхъ оралы и не сеяны были. На лето куповали жито чверть по грошей 35, яры по гр. 40, пшеницу куповали чверть 40 грош., овесъ по гр. 40, конопель чверть 20 грош., горохъ чвертъ 20 гр. А тотъ гневъ Божий был и непогода, почавши от Менска до Полоцка к Витебску, до Орши, до Мстиславля, до Пропойска, до Рогачова, Могилава, Любошаны. Потомъ у Речицы, в Лоеве, в Киеве ажъ на Волын добрый врожай былъ. А такъ потомъ много множества людей убогихъ зъ голоду на низъ з жонами и детками и зъ семею, што ижъ страшно было не толко видети, але трудно было и выписати, то ест з верхъ з волости Шкловское, з Друцка, з Дубровны, з Круглы, з Бобря, з Витебска, с-под Полоцка, с-под Менска и з иншихъ многихъ украинъ. Того жъ року была зима злая, снеги великие и силные были морозы. Многимъ людемъ поморозило кому ногу, кому пальцы, другому видъ, уши, носъ, а другие з морозу померли. А коли вже была весна в року 1602, тотъ находъ людей множество почали мерти; по пятеру, по тридцати (л. 165) у яму (хоронили). Хворыхъ, голодныхъ, пухлыхъ многое множество, — страхъ видети гневу Божого. А такъ при великихъ местохъ человека по едному у яму ховали, священники проводили. Тамъ же которые ишли на низъ, тые вси тамъ померли, мало се зостало. А такъ мерли одны при местахъ, на вулицахъ, по дорогахъ, по лесахъ, на пустыни, при роспутияхъ, по пустыхъ избахъ, по гумнахъ померли. Отецъ сына, сынъ отца, матка детки, детки матку, мужъ жену, жена мужа, покинувши детки свои, розно по местахъ, по селахъ розышлися, одинъ другого покидали, не ведаючи одинъ о другомъ, — мало не вси померли. А коли тотъ находъ у воротъ, албо в дому у кого стоячи хлеба просили, отец з сыномъ, сынъ с отцомъ, матка з дочкою, дочка з маткою, братъ з братомъ, сестра з сестрою, мужъ з жоною, тыми словы мовили силне, слезне, горко, мовили такъ: „Матухно, зезулюхно, утухно, панюко, спода-
