Умиралъ ароматъ засыпающихъ травъ,
Замирали слова вдохновенныхъ рѣчей,
И, какъ скорбный напѣвъ въ тишинѣ отзвучавъ,
Отзывались въ душѣ потрясенной моей
Отголоски печальныхъ рѣчей.
И вечернихъ огней догоравшій костеръ
Поблѣднѣлъ и погасъ въ наступающей мглѣ,
И презрѣнья огнемъ загорался твой взоръ,
Ты блѣднѣлъ, говоря о ликующемъ злѣ
Въ наступившей безрадостной мглѣ.
Тосковала душа,—и отъ тайнъ бытія
Порывалась въ иной, неразгаданный міръ,
И, казалось, мечта прозрѣвала твоя
За предѣломъ, гдѣ блещетъ небесный эфиръ—
Этотъ чудный таинственный міръ.
Тот же текст в современной орфографии
Умирал аромат засыпающих трав,
Замирали слова вдохновенных речей,
И, как скорбный напев в тишине отзвучав,
Отзывались в душе потрясенной моей
Отголоски печальных речей.
И вечерних огней догоравший костер
Побледнел и погас в наступающей мгле,
И презренья огнем загорался твой взор,
Ты бледнел, говоря о ликующем зле
В наступившей безрадостной мгле.
Тосковала душа,— и от тайн бытия
Порывалась в иной, неразгаданный мир,
И, казалось, мечта прозревала твоя
За пределом, где блещет небесный эфир —
Этот чудный таинственный мир.
