Покойся сномъ, прекрасная Чета!
Ты, высшаго блаженства не ища
И знанія, счастливѣйшей могла-бы
Пребыть во вѣкъ!
Межъ тѣмъ, подлунный сводъ
Объяла ночь уже на половину;
Открылися врата изъ алебастра,
И Ангелы въ вооруженьѣ полномъ
Готовились къ полночному дозору.
Тутъ Гавріилъ такъ молвитъ Херувиму
Ближайшему по власти: — Уззіилъ!
Возьми съ собой дружины половину
И съ нею югъ ты зорко осмотри,
Тогда какъ я отправлюся на сѣверъ.
Кругъ заключивъ, на западѣ сойдемся
Съ тобою вновь. —
И, слову повинуясь,
Вмигъ легіонъ, какъ пламя, раздѣлился.
Двухъ ангеловъ могучихъ подозвавъ,
Имъ Гавріилъ повелѣваетъ такъ:
— Итуріилъ! Зефонъ! Скорѣй къ Эдему
Летите вы и осмотрите Рай,
Убѣжище прекрасныхъ двухъ существъ,
Которыя, не вѣдая о близкой
Опасности, спокойно спятъ теперь.
Вечернею порой явился Ангелъ,
Сказавшій мнѣ, что нѣкій адскій Духъ
Летѣлъ туда, и въ томъ сомнѣнья нѣтъ,
Что умыселъ преступный онъ питаетъ.
Найдя Врага, ко мнѣ его ведите!
Съ дружиною блестящею впередъ
Онъ двинулся, затмивъ луны сіянье.
Два ангела, межъ тѣмъ, слетѣли въ кущу —
Искать врага и тамъ нашли его.
Прикинувшися жабой, къ изголовью
Подкрался онъ, поближе къ уху Евы,
И силой чаръ ея воображенье
Старался онъ мечтами взволновать
И призрачными грезами, посѣявъ
Въ душѣ ея тревогу, безпокойство,
Безплодныя желанья и стремленья
Опасныя, рождающія гордость.
Итуріилъ коснулся Сатаны
Копьемъ своимъ, и въ образѣ обычномъ
Воспрянулъ тотъ: притворство не выноситъ,
Когда его касается оружье
Небесное. Такъ вспыхиваетъ порохъ,
Когда въ него вдругъ искра попадетъ.
И ангелы невольно отступаютъ,
Владыку преисподней увидавъ,
Но, чуждые боязни, къ Сатанѣ
Подходятъ вновь они съ такою рѣчью:
— Мятежный Духъ, кто ты? Повѣдай намъ,
Какъ вырваться ты изъ темницы могъ?
И отчего, свой образъ измѣнивъ,
Какъ лютый врагъ, грозящій изъ засады,
У изголовья спящихъ ты сидишь?
И отвѣчалъ съ презрѣньемъ Сатана:
— Ужели-же я неизвѣстенъ вамъ?
А нѣкогда знавали вы меня —
Не равнымъ, нѣтъ! Я такъ стоялъ высоко,
Что вы туда подняться не дерзали.
Сказавъ, что вы не знаете меня —
Въ ничтожествѣ своемъ вы сознаетесь,
А если я извѣстенъ вамъ — къ чему-же
Тогда вопросъ объ имени моемъ?
Вступленіе не менѣе безплоднымъ
Считаю я, чѣмъ и конецъ посольства,
Съ которымъ вы являетесь ко мнѣ.
Презрѣніемъ отвѣтилъ на презрѣнье
Итуріилъ: — Мятежный Духъ, не думай,
Что образъ твой, какъ прежде, лучезаренъ.
Обязанъ ты послѣдовать за нами
И дать отчетъ тому, кто насъ послалъ
И кто хранитъ жилище отъ вторженья
И отъ грѣха — живущихъ тамъ созданій.
Такъ говорилъ прекрасный Херувимъ,
И юношеской прелести исполненъ
Онъ былъ въ своемъ достоинствѣ суровомъ.
Въ лицѣ его казалась добродѣтель
Столь свѣтлою и власть добра — столь мощной,
Что въ первый мигъ былъ Демонъ посрамленъ,
Но вскорѣ онъ вѣщалъ неустрашимо:
— Бороться я согласенъ только съ равнымъ:
Съ пославшимъ васъ — не съ посланными имъ.
Иль сразу всѣхъ на бой я вызываю.
Тѣмъ большую пріобрѣту я славу
Иль менѣе стыда перенесу.
Ему Зефонъ отважный возражаетъ:
— Боязнь твоя настолько очевидна,
Что нечего доказывать на дѣлѣ,
Какъ побороть слабѣйшему изъ насъ
Преступника возможно. —
Сатана
Не отвѣчалъ, его душила злоба.
Но, гордому подобенъ скакуну,
Что, закусивъ мятежно удила,
Несется въ даль, съ поднятой головою
Онъ слѣдуетъ за ними. Безполезнымъ
Считаетъ онъ бороться и бѣжать.
Невѣдомый, благоговѣйный ужасъ
Смирилъ его, не вѣдавшаго страха.
Такъ къ западу приблизились они,
Гдѣ съ двухъ сторонъ сошлися легіоны.
И Гавріилъ, стоявшій во главѣ,
Воскликнулъ вдругъ: — Друзья, шаги я слышу!
Итуріилъ съ Зефономъ возвратились,
И третьяго я вижу вмѣстѣ съ ними.
Хотя померкъ его чудесный блескъ,
Но грозный видъ и царская осанка
Въ немъ князя тьмы собою обличаютъ.
Приблизились Итуріилъ съ Зефономъ
И тотчасъ-же повѣдали вождю,
Кто плѣнникъ ихъ и въ образѣ какомъ
Онъ былъ найденъ. И съ грознымъ взоромъ молвилъ
Архистратигъ: — Зачѣмъ, о, Сатана,
Покинулъ ты темницу самовольно,
Тревожа тѣхъ, кого примѣръ преступный
Твой не увлекъ и кто имѣетъ право
Потребовать отчета у тебя?
Зачѣмъ хотѣлъ спокойствіе нарушить
Ты тѣхъ существъ, которымъ суждено
Всевышнимъ здѣсь въ блаженствѣ пребывать?
И Сатана съ презрѣньемъ отвѣчаетъ:
Покойся сном, прекрасная Чета!
Ты, высшего блаженства не ища
И знания, счастливейшей могла бы
Пребыть во век!
Меж тем, подлунный свод
Объяла ночь уже на половину;
Открылися врата из алебастра,
И Ангелы в вооруженье полном
Готовились к полночному дозору.
Тут Гавриил так молвит Херувиму
Ближайшему по власти: — Уззиил!
Возьми с собой дружины половину
И с нею юг ты зорко осмотри,
Тогда как я отправлюся на север.
Круг заключив, на западе сойдемся
С тобою вновь. —
И, слову повинуясь,
Вмиг легион, как пламя, разделился.
Двух ангелов могучих подозвав,
Им Гавриил повелевает так:
— Итуриил! Зефон! Скорей к Эдему
Летите вы и осмотрите Рай,
Убежище прекрасных двух существ,
Которые, не ведая о близкой
Опасности, спокойно спят теперь.
Вечернею порой явился Ангел,
Сказавший мне, что некий адский Дух
Летел туда, и в том сомненья нет,
Что умысел преступный он питает.
Найдя Врага, ко мне его ведите!
С дружиною блестящею вперед
Он двинулся, затмив луны сиянье.
Два ангела, меж тем, слетели в кущу —
Искать врага и там нашли его.
Прикинувшися жабой, к изголовью
Подкрался он, поближе к уху Евы,
И силой чар её воображенье
Старался он мечтами взволновать
И призрачными грезами, посеяв
В душе её тревогу, беспокойство,
Бесплодные желанья и стремленья
Опасные, рождающие гордость.
Итуриил коснулся Сатаны
Копьем своим, и в образе обычном
Воспрянул тот: притворство не выносит,
Когда его касается оружье
Небесное. Так вспыхивает порох,
Когда в него вдруг искра попадет.
И ангелы невольно отступают,
Владыку преисподней увидав,
Но, чуждые боязни, к Сатане
Подходят вновь они с такою речью:
— Мятежный Дух, кто ты? Поведай нам,
Как вырваться ты из темницы мог?
И отчего, свой образ изменив,
Как лютый враг, грозящий из засады,
У изголовья спящих ты сидишь?
И отвечал с презреньем Сатана:
— Ужели же я неизвестен вам?
А некогда знавали вы меня —
Не равным, нет! Я так стоял высоко,
Что вы туда подняться не дерзали.
Сказав, что вы не знаете меня —
В ничтожестве своем вы сознаетесь,
А если я известен вам — к чему же
Тогда вопрос об имени моем?
Вступление не менее бесплодным
Считаю я, чем и конец посольства,
С которым вы являетесь ко мне.
Презрением ответил на презренье
Итуриил: — Мятежный Дух, не думай,
Что образ твой, как прежде, лучезарен.
Обязан ты последовать за нами
И дать отчет тому, кто нас послал
И кто хранит жилище от вторженья
И от греха — живущих там созданий.
Так говорил прекрасный Херувим,
И юношеской прелести исполнен
Он был в своем достоинстве суровом.
В лице его казалась добродетель
Столь светлою и власть добра — столь мощной,
Что в первый миг был Демон посрамлен,
Но вскоре он вещал неустрашимо:
— Бороться я согласен только с равным:
С пославшим вас — не с посланными им.
Иль сразу всех на бой я вызываю.
Тем большую приобрету я славу
Иль менее стыда перенесу.
Ему Зефон отважный возражает:
— Боязнь твоя настолько очевидна,
Что нечего доказывать на деле,
Как побороть слабейшему из нас
Преступника возможно. —
Сатана
Не отвечал, его душила злоба.
Но, гордому подобен скакуну,
Что, закусив мятежно удила,
Несется в даль, с поднятой головою
Он следует за ними. Бесполезным
Считает он бороться и бежать.
Неведомый, благоговейный ужас
Смирил его, не ведавшего страха.
Так к западу приблизились они,
Где с двух сторон сошлися легионы.
И Гавриил, стоявший во главе,
Воскликнул вдруг: — Друзья, шаги я слышу!
Итуриил с Зефоном возвратились,
И третьего я вижу вместе с ними.
Хотя померк его чудесный блеск,
Но грозный вид и царская осанка
В нём князя тьмы собою обличают.
Приблизились Итуриил с Зефоном
И тотчас же поведали вождю,
Кто пленник их и в образе каком
Он был найден. И с грозным взором молвил
Архистратиг: — Зачем, о, Сатана,
Покинул ты темницу самовольно,
Тревожа тех, кого пример преступный
Твой не увлек и кто имеет право
Потребовать отчета у тебя?
Зачем хотел спокойствие нарушить
Ты тех существ, которым суждено
Всевышним здесь в блаженстве пребывать?
И Сатана с презреньем отвечает:
