Склонилося къ закату, гдѣ какъ-будто
Сливаются съ лазурнымъ небосводомъ
Земля и море. Райскія врата
Послѣдній лучъ заката позлащалъ.
Они въ горѣ изъ алебастра были,
Достигнувшей вершиною своей
Клубившихся въ высокомъ небѣ тучъ.
Сюда съ земли вела одна тропинка,
И высились ряды громадныхъ скалъ
Со всѣхъ сторонъ. Межъ ними Гавріилъ,
Великій вождь надъ ангельскою стражей,
Сидѣлъ и ждалъ, когда настанетъ ночь,
А воины игрою забавлялись
Геройскою. Алмазами сверкая
И золотомъ, по близости виднѣлись
Блистающіе шлемы ихъ и копья.
Вдругъ въ сумракѣ вечернемъ Уріилъ
Спустился къ нимъ на солнечномъ лучѣ.
Такъ осенью — предвѣстницею бури
Для моряковъ — вдругъ падаетъ звѣзда.
И говоритъ прибывшій:
— Гавріилъ!
Блаженное жилище охраняешь
Ты бдительно и строго, для того,
Чтобъ не могло сюда проникнуть зло.
Въ полдневный часъ въ моей явился сферѣ
Какой-то Духъ, желавшій увидать
(Такъ онъ сказалъ) творенія Господни
И Божіе подобье — Человѣка.
И мною путь ему указанъ былъ.
Когда-же онъ на гору опустился,
Лежащую на сѣверѣ Эдема, —
Замѣтилъ я, что взоръ его страстями
Былъ омраченъ, невѣдомыми въ Небѣ.
Страшуся я: не вырвался-ль изъ бездны
Мятежный Духъ — для новыхъ смутъ и козней?
Найти его — обязанность твоя.
Въ отвѣтъ ему сказалъ крылатый воинъ:
— Ты, Уріилъ, царящій въ сферѣ Солнца,
Я не дивлюсь, что взоръ твой проникаетъ
И въ даль, и въ ширь, — но ангельская стража
Поставлена у вратъ, и миновать
Ее никто не можетъ. Свѣтлый Духъ
Здѣсь ни одинъ съ полудня не являлся,
А если Духъ мятежный въ Рай проникъ
Съ намѣреньемъ враждебнымъ — естество
Эфирное преградою земною
Немыслимо бываетъ удержать.
Но тотъ, о комъ упоминаешь ты —
Въ какомъ-бы онъ ни укрывался видѣ —
Его найду заутра на разсвѣтѣ.
Такъ обѣщалъ воинственный Архангелъ,
И Уріилъ обратно возвратился
На солнечномъ лучѣ, спустившись къ Солнпу,
Которое зашло за острова
Азорскіе и пурпуромъ сіяло
И золотомъ. Въ воздушныхъ облакахъ,
Которыя собою окружали
Престолъ его на западѣ, ихъ отблескъ
Чудесно отражался. Между тѣмъ,
Настала ночь, а съ нею — тишина,
И темною одеждой сумракъ сѣрый
Окуталъ все. Укрылись звѣрь и птица
Въ убѣжища ночныя. Соловей
Одинъ не спитъ: его любовной пѣснѣ
Внимаетъ тишь. Блеснули небеса
Созвѣздьями — сафирами живыми,
И ярче всѣхъ сіяетъ дивный Гесперъ,
Пока луна-царица изъ-за тучъ
Не выплыла, на сумракъ темной ночи
Серебряный покровъ свой не набросивъ.
Тогда Адамъ сказалъ прекрасной Евѣ:
— Любимая подруга! Часъ ночной,
Въ который вся природа отдыхаетъ,
Насъ къ отдыху такому-же зоветъ.
Установилъ Всевышній смѣну ночи
Днемъ трудовымъ, а трудъ — отдохновеньемъ,
И сладкою дремотою роса
Вечерняя смыкаетъ наши вѣжды.
Бездѣйствіе дозволено лишь тварямъ,
Отъ нихъ Господь не требуетъ отчета,
Но людямъ Онъ предписываетъ трудъ
Тѣлесный иль духовный — ежедневно;
И этимъ насъ возвысилъ Онъ надъ ними.
Заутра-же, съ сіяніемъ зари
Вернуться мы должны къ занятьямъ нашимъ:
Цвѣтущія бесѣдки исправляя,
Зеленыя аллеи расчищая,
Которыя такъ густо заросли,
Что съ роскошью вѣтвей ихъ своевольной
Намъ не легко безъ помощи справляться.
И отъ цвѣтовъ опавшихъ мы должны
Очистить садъ, когда гулять желаемъ
Свободно въ немъ. Тепсрь-же насъ природа
И мракъ ночной зовутъ къ отдохновенью.
Красы своей блистая совершенствомъ,
Такъ молвила въ отвѣтъ супругу Ева:
— Виновникъ дней моихъ и повелитель!
Какъ Господомъ назначено — тебѣ
Готова я во всемъ повиноваться.
Онъ — твой законъ, а ты моимъ закономъ
Являешься, и высшее блаженство
Для женщины не знать иныхъ законовъ.
Бесѣдуя съ тобой, я забываю
О времени. Всѣ перемѣны года
Пріятны мнѣ, дыханье утра сладко,
И сладостно съ разсвѣтомъ пѣнье птицъ.
Отрадно мнѣ сіяющее солнце,
Когда въ саду лучами озаряетъ
Оно траву, деревья и цвѣты,
Покрытые душистою росою.
Мнѣ тишина вечерняя отрадна;
Пріятна ночь съ пѣвцомъ ея чудеснымъ
И свѣтлая луна со свитой звѣздной,
Подобною жемчужинамъ Небесъ.
Но лишь съ тобой все это мнѣ отрадно,
Когда одна — ничто не мило мнѣ.
Скажи: зачѣмъ въ ночи горятъ свѣтила?
Кто видитъ ихъ, когда повсюду очи
Смежаетъ сонъ?
И молвилъ прародитель:
— Дщерь Господа и человѣка, Ева,
Ты — образецъ чистѣйшій совершенства!
Созвѣздія свершаютъ ежедневно
Вокругъ земли урочный свой обходъ
Затѣмъ, чтобъ свѣтъ повсюду разливать,
Назначенный народамъ нерожденнымъ,
И для того заходятъ и восходятъ,
Склонилося к закату, где как будто
Сливаются с лазурным небосводом
Земля и море. Райские врата
Последний луч заката позлащал.
Они в горе из алебастра были,
Достигнувшей вершиною своей
Клубившихся в высоком небе туч.
Сюда с земли вела одна тропинка,
И высились ряды громадных скал
Со всех сторон. Меж ними Гавриил,
Великий вождь над ангельскою стражей,
Сидел и ждал, когда настанет ночь,
А воины игрою забавлялись
Геройскою. Алмазами сверкая
И золотом, поблизости виднелись
Блистающие шлемы их и копья.
Вдруг в сумраке вечернем Уриил
Спустился к ним на солнечном луче.
Так осенью — предвестницею бури
Для моряков — вдруг падает звезда.
И говорит прибывший:
— Гавриил!
Блаженное жилище охраняешь
Ты бдительно и строго, для того,
Чтоб не могло сюда проникнуть зло.
В полдневный час в моей явился сфере
Какой-то Дух, желавший увидать
(Так он сказал) творения Господни
И Божие подобье — Человека.
И мною путь ему указан был.
Когда же он на гору опустился,
Лежащую на севере Эдема, —
Заметил я, что взор его страстями
Был омрачен, неведомыми в Небе.
Страшуся я: не вырвался ль из бездны
Мятежный Дух — для новых смут и козней?
Найти его — обязанность твоя.
В ответ ему сказал крылатый воин:
— Ты, Уриил, царящий в сфере Солнца,
Я не дивлюсь, что взор твой проникает
И в даль, и в ширь, — но ангельская стража
Поставлена у врат, и миновать
Ее никто не может. Светлый Дух
Здесь ни один с полудня не являлся,
А если Дух мятежный в Рай проник
С намереньем враждебным — естество
Эфирное преградою земною
Немыслимо бывает удержать.
Но тот, о ком упоминаешь ты —
В каком бы он ни укрывался виде —
Его найду заутра на рассвете.
Так обещал воинственный Архангел,
И Уриил обратно возвратился
На солнечном луче, спустившись к Солнцу,
Которое зашло за острова
Азорские и пурпуром сияло
И золотом. В воздушных облаках,
Которые собою окружали
Престол его на западе, их отблеск
Чудесно отражался. Между тем,
Настала ночь, а с нею — тишина,
И темною одеждой сумрак серый
Окутал все. Укрылись зверь и птица
В убежища ночные. Соловей
Один не спит: его любовной песне
Внимает тишь. Блеснули небеса
Созвездьями — сафирами живыми,
И ярче всех сияет дивный Геспер,
Пока луна-царица из-за туч
Не выплыла, на сумрак темной ночи
Серебряный покров свой не набросив.
Тогда Адам сказал прекрасной Еве:
— Любимая подруга! Час ночной,
В который вся природа отдыхает,
Нас к отдыху такому же зовет.
Установил Всевышний смену ночи
Днем трудовым, а труд — отдохновеньем,
И сладкою дремотою роса
Вечерняя смыкает наши вежды.
Бездействие дозволено лишь тварям,
От них Господь не требует отчета,
Но людям Он предписывает труд
Телесный иль духовный — ежедневно;
И этим нас возвысил Он над ними.
Заутра же, с сиянием зари
Вернуться мы должны к занятьям нашим:
Цветущие беседки исправляя,
Зеленые аллеи расчищая,
Которые так густо заросли,
Что с роскошью ветвей их своевольной
Нам не легко без помощи справляться.
И от цветов опавших мы должны
Очистить сад, когда гулять желаем
Свободно в нём. Теперь же нас природа
И мрак ночной зовут к отдохновенью.
Красы своей блистая совершенством,
Так молвила в ответ супругу Ева:
— Виновник дней моих и повелитель!
Как Господом назначено — тебе
Готова я во всем повиноваться.
Он — твой закон, а ты моим законом
Являешься, и высшее блаженство
Для женщины не знать иных законов.
Беседуя с тобой, я забываю
О времени. Все перемены года
Приятны мне, дыханье утра сладко,
И сладостно с рассветом пенье птиц.
Отрадно мне сияющее солнце,
Когда в саду лучами озаряет
Оно траву, деревья и цветы,
Покрытые душистою росою.
Мне тишина вечерняя отрадна;
Приятна ночь с певцом её чудесным
И светлая луна со свитой звездной,
Подобною жемчужинам Небес.
Но лишь с тобой все это мне отрадно,
Когда одна — ничто не мило мне.
Скажи: зачем в ночи горят светила?
Кто видит их, когда повсюду очи
Смежает сон?
И молвил прародитель:
— Дщерь Господа и человека, Ева,
Ты — образец чистейший совершенства!
Созвездия свершают ежедневно
Вокруг земли урочный свой обход
Затем, чтоб свет повсюду разливать,
Назначенный народам нерожденным,
И для того заходят и восходят,
