Когда хотятъ, они въ мою утробу
Вползаютъ вновь и внутренности гложутъ,
Служащія имъ пищей, а потомъ
Вновь изъ нея обратно выползаютъ,
Внушая мнѣ непобѣдимый ужасъ.
Спокойствія и мира я не знаю,
И злая Смерть, всегда передо мною
Сидящая, мой сынъ и лютый врагъ,
Иной себѣ не находя добычи,
Еще сильнѣй чудовищъ разжигаетъ.
Онъ вскорѣ-бы пожралъ и мать свою,
Когда-бъ не зналъ, что съ гибелью моею
Погибнетъ самъ. Велѣніемъ судьбы
Я для него отравой горькой стану.
Но я тебя, отецъ, предупреждаю:
Съ оружіемъ небеснаго закала —
Ты все-же стрѣлъ страшися смертоносныхъ;
Неуязвимъ предъ ними лишь Всевышній.
Окончила она, и хитрый Врагъ
Ей съ нѣжностью отвѣтилъ: — Дочь моя,
Когда меня родителемъ своимъ
Ты признаешь и сына представляешь
Прекраснаго — залогъ тѣхъ наслажденій,
Которыя вкушали мы съ тобой,
Тѣхъ радостей, которыя съ печалью
Глубокою я вспоминаю, — знай,
Я не врагомъ пришелъ сюда: являюсь
Я для того, чтобъ васъ освободить,
А съ вами — всѣхъ со мною павшихъ Духовъ,
Которые сражались за права
Законныя. Уполномоченъ ими,
Я жертвую собою для другихъ;
Одинъ ищу въ бездонной глубинѣ
И пустотѣ пространства безпредѣльной
Я новый міръ, блаженное жилище,
Преддверіе Небесъ, гдѣ обитаютъ
Тѣ существа, что созданы Творцомъ,
И, можетъ быть, займутъ жилище наше
На Небесахъ. Покуда помѣстилъ
Онъ ихъ вдали, боясь раздоровъ новыхъ
Но правдой-ли окажется все это,
Иль тайна здѣсь скрывается иная —
Узнаю я. Не медля, возвратясь,
Тебя и Смерть переселю отсюда
Я въ чудный край, гдѣ на крылахъ незримо
Вы будете въ эфирѣ чистомъ рѣять,
Наполненномъ цвѣтовъ благоуханьемъ
И гдѣ себѣ найдете много пищи:
Тамъ будетъ все добычею для васъ.
Онъ замолчалъ. Возликовали оба,
И Смерть лицо искривила въ улыбку
Отъ радости, что пищею обильной
Ей голодъ свой удастся утолить.
И мать ея такъ молвила отцу:
— Отъ бездны ключъ по праву я храню,
Такъ повелѣлъ когда-то Всемогущій
И грозныя врата изъ адаманта
Онъ воспретилъ во-вѣки открывать.
Ихъ Смерть копьемъ побѣднымъ охраняетъ,
И смертныхъ власть безсильна передъ ней.
Но развѣ я должна повиноваться
Велѣніямъ Того, Кто, ненавидя,
Повергъ меня въ неизмѣримый Тартаръ,
Гдѣ должность ненавистную нести я
Обязана, томясъ въ мученьяхъ лютыхъ!
Ты — мой отецъ, создатель мой! Кому-же,
Какъ не тебѣ, могу повиноваться?
Ты въ новый міръ, гдѣ счастіе и свѣтъ,
Перенесешь меня къ блаженной жизни
И радости боговъ, гдѣ одесную
Я отъ тебя возсяду, какъ должно
Возлюбленной и дочери твоей, —
И, въ нѣгѣ сладострастной утопая,
Гдѣ царствовать я буду безъ конца.
Тутъ съ пояса зловѣщій адскій ключъ
Она сняла — орудье нашихъ бѣдствій,
И, за собой змѣиный хвостъ влача,
Приблизилась и подняла засовъ,
Что безъ нея не сдвинуло-бы съ мѣста
Все сонмище Стигійское. Въ замкѣ
Немедленно пружины повернулись;
Затворы изъ желѣза и гранита
Упали въ мигъ, и адскія врата,
Загрохотавъ на петляхъ, распахнулись.
Какъ-будто громъ потрясъ собой Эребъ.
Она могла открыть ихъ, но опять
Ихъ затворить была она не въ силахъ,
И адскія врата стояли настежь.
Дружина вся въ порядкѣ боевомъ
Съ обозами и конницей прошла-бы
Свободно въ нихъ; изъ ихъ широкой пасти
Клубился дымъ и рдѣющее пламя.
Внезапно тутъ открылись Сатанѣ
И призракамъ обоимъ тайны безднъ,
Тотъ океанъ безмолвія и мрака,
Глубокій, безпредѣльный, необъятный,
Гдѣ все — размѣръ и время, и пространство
Теряются, гдѣ — прадѣды природы —
Ночь древняя и Хаосъ воцарились
И держатся лишь силой безпорядка.
Здѣсь съ холодомъ воюетъ жгучій жаръ,
И первенство оспариваетъ влажность
У сухости, и атомы — зачатки
Матеріи, всѣ выдвигаютъ въ бой.
И тотъ на мигъ одерживаетъ верхъ,
Къ чьей сторонѣ ихъ болѣе пристало;
Судья-же всѣхъ раздоровъ этихъ — Хаосъ,
Рѣшеньями своими поселяетъ
Еще сильнѣй межъ ними безпорядокъ,
Благодаря которому царитъ
Съ нимъ наряду судья верховный — Случай.
У бездны той, утробы всей природы,
А, можетъ быть, и будущей могилы,
Гдѣ суши нѣтъ, и воздуха, и моря,
А лишь одно броженіе зачатковъ,
Которые-бы враждовали вѣчно,
Когда-бы ихъ къ созданію міровъ
Зиждитель Всемогущій не назначилъ, —
У бездны той задумчиво стоялъ
Передъ своимъ полетомъ Сатана,
И дикіе грохочущіе звуки,
Вѣщавшіе, казалось, разрушенье,
Неслись къ нему. Когда сравнить возможно
Великое съ ничтожнымъ, то не такъ
Свирѣпствуетъ Беллона, разрушая
Орудьями своими укрѣпленья,
Когда хотят, они в мою утробу
Вползают вновь и внутренности гложут,
Служащие им пищей, а потом
Вновь из неё обратно выползают,
Внушая мне непобедимый ужас.
Спокойствия и мира я не знаю,
И злая Смерть, всегда передо мною
Сидящая, мой сын и лютый враг,
Иной себе не находя добычи,
Еще сильней чудовищ разжигает.
Он вскоре бы пожрал и мать свою,
Когда б не знал, что с гибелью моею
Погибнет сам. Велением судьбы
Я для него отравой горькой стану.
Но я тебя, отец, предупреждаю:
С оружием небесного закала —
Ты все же стрел страшися смертоносных;
Неуязвим пред ними лишь Всевышний.
Окончила она, и хитрый Враг
Ей с нежностью ответил: — Дочь моя,
Когда меня родителем своим
Ты признаешь и сына представляешь
Прекрасного — залог тех наслаждений,
Которые вкушали мы с тобой,
Тех радостей, которые с печалью
Глубокою я вспоминаю, — знай,
Я не врагом пришел сюда: являюсь
Я для того, чтоб вас освободить,
А с вами — всех со мною павших Духов,
Которые сражались за права
Законные. Уполномочен ими,
Я жертвую собою для других;
Один ищу в бездонной глубине
И пустоте пространства беспредельной
Я новый мир, блаженное жилище,
Преддверие Небес, где обитают
Те существа, что созданы Творцом,
И, может быть, займут жилище наше
На Небесах. Покуда поместил
Он их вдали, боясь раздоров новых
Но правдой ли окажется все это,
Иль тайна здесь скрывается иная —
Узнаю я. Не медля, возвратясь,
Тебя и Смерть переселю отсюда
Я в чудный край, где на крылах незримо
Вы будете в эфире чистом реять,
Наполненном цветов благоуханьем
И где себе найдете много пищи:
Там будет все добычею для вас.
Он замолчал. Возликовали оба,
И Смерть лицо искривила в улыбку
От радости, что пищею обильной
Ей голод свой удастся утолить.
И мать её так молвила отцу:
— От бездны ключ по праву я храню,
Так повелел когда-то Всемогущий
И грозные врата из адаманта
Он воспретил во-веки открывать.
Их Смерть копьем победным охраняет,
И смертных власть бессильна перед ней.
Но разве я должна повиноваться
Велениям Того, Кто, ненавидя,
Поверг меня в неизмеримый Тартар,
Где должность ненавистную нести я
Обязана, томясь в мученьях лютых!
Ты — мой отец, создатель мой! Кому же,
Как не тебе, могу повиноваться?
Ты в новый мир, где счастье и свет,
Перенесешь меня к блаженной жизни
И радости богов, где одесную
Я от тебя воссяду, как должно
Возлюбленной и дочери твоей, —
И, в неге сладострастной утопая,
Где царствовать я буду без конца.
Тут с пояса зловещий адский ключ
Она сняла — орудье наших бедствий,
И, за собой змеиный хвост влача,
Приблизилась и подняла засов,
Что без неё не сдвинуло бы с места
Все сонмище Стигийское. В замке
Немедленно пружины повернулись;
Затворы из железа и гранита
Упали в миг, и адские врата,
Загрохотав на петлях, распахнулись.
Как будто гром потряс собой Эреб.
Она могла открыть их, но опять
Их затворить была она не в силах,
И адские врата стояли настежь.
Дружина вся в порядке боевом
С обозами и конницей прошла бы
Свободно в них; из их широкой пасти
Клубился дым и рдеющее пламя.
Внезапно тут открылись Сатане
И призракам обоим тайны бездн,
Тот океан безмолвия и мрака,
Глубокий, беспредельный, необъятный,
Где все — размер и время, и пространство
Теряются, где — прадеды природы —
Ночь древняя и Хаос воцарились
И держатся лишь силой беспорядка.
Здесь с холодом воюет жгучий жар,
И первенство оспаривает влажность
У сухости, и атомы — зачатки
Материи, все выдвигают в бой.
И тот на миг одерживает верх,
К чьей стороне их более пристало;
Судья же всех раздоров этих — Хаос,
Решеньями своими поселяет
Еще сильней меж ними беспорядок,
Благодаря которому царит
С ним наряду судья верховный — Случай.
У бездны той, утробы всей природы,
А, может быть, и будущей могилы,
Где суши нет, и воздуха, и моря,
А лишь одно брожение зачатков,
Которые бы враждовали вечно,
Когда бы их к созданию миров
Зиждитель Всемогущий не назначил, —
У бездны той задумчиво стоял
Перед своим полетом Сатана,
И дикие грохочущие звуки,
Вещавшие, казалось, разрушенье,
Неслись к нему. Когда сравнить возможно
Великое с ничтожным, то не так
Свирепствует Беллона, разрушая
Орудьями своими укрепленья,
