Все воинство вдругъ двинулось впередъ.
Подъ звуки флейтъ дорическихъ и нѣжныхъ
Пастушескихъ свирѣлей, — эти звуки
Возвышенной отвагой вдохновляли
Могущественныхъ древности героевъ,
Не злобою одушевляя ихъ,
Но мужествомъ спокойнымъ, заставлявшимъ
Ихъ предпочесть позору отступленья
И бѣгству — смерть. Гармоніи полны,
Тоску и страхъ у смертныхъ и безсмертныхъ
Они собой побѣдно изгоняли.
Дышавшіе рѣшимостью и силой,
Шли ангелы мятежные безмолвно
Подъ звуки флейтъ, мелодіей своей
Смягчавшихъ путь по раскаленной почвѣ.
Но, вотъ, они остановились, — грозенъ
Сверкающій оружьемъ длинный фронтъ!
И, воинамъ подобно посѣдѣлымъ,
Всѣ ждутъ они покорно приказаній
Великаго Вождя.
И Сатана,
Окинувъ ихъ обычно острымъ взоромъ,
Любуяся ихъ стройными рядами,
Ихъ обликомъ и свойственной богамъ
Прекрасною и гордою осанкой.
Онъ мысленно подвелъ дружинамъ счетъ
И гордостью безмѣрной былъ охваченъ
Въ сознаніи своей великой силы.
Во всей землѣ, отъ сотворенья міра,
Еще такой дружины не сбиралось,
Которая въ сравненьѣ съ этимъ войскомъ
Подобною пигмеямъ не была-бъ,
Воюющимъ со стаей журавлиной.
Съ несмѣтною дружиной Сатаны
Другая рать сравниться не могла,
Хотя-бы въ ней къ Флегрійскимъ великанамъ
Герои Ѳивъ и даже Иліона
Съ богами ихъ примкнули; всѣ герои
И рыцари Бретани, Армореи,
Сидѣвшіе у круглаго Стола
Артурова; всѣ воины: отъ мавровъ
До христіанъ, безсмертіе стяжавшихъ
Въ сраженіяхъ своихъ при Аспрамонтѣ,
Марокко, Монтальбанѣ и Дамаскѣ;
Всѣ грозные Бизерта уроженцы,
Которые, изъ Африки явясь,
Среди полей Фонтарабійскихъ Карла
Великаго и съ перами его
Въ сраженіи отчаянномъ разбили.
Такъ, воинство земное безъ сравненья
Превосходя, явилась эта рать,
Покорная призыву Полководца.
Осанкою и ростомъ исполинскимъ,
Какъ башня, онъ надъ всѣми возвышался.
И не вполнѣ свой блескъ первоначальный
Утратилъ онъ: въ паденіи своемъ
Остался онъ Архангеломъ. Порою
Такъ безъ лучей проглядываетъ солнце,
Взошедшее сквозь утренній туманъ.
А иногда, за мѣсяцемъ укрывшись,
Оно въ часы затменья озаряетъ
Зловѣщимъ полусвѣтомъ половину
Земного шара, въ трепетъ приводя
Правителей, которые считаютъ
Явленіе такое предвѣщаньемъ
Опасностей. И такъ-же, омраченный,
Еще блисталъ межъ всѣми гордый Ангелъ.
Пусть молніи избороздили ликъ,
Печать тоски ланиты омрачила
Поблекшія, но очи подъ бровями
Нависшими отвагою горѣли,
Гордынею и жаждою отмщенья.
Въ глазахъ его суровыхъ промелькнулъ,
Однако, лучъ невольный состраданья.
И совѣсть въ немъ проснулася, при видѣ
Сообщниковъ вины его ужасной,
Вѣрнѣе — жертвъ, утратившихъ блаженство
И вѣчному страданью обреченныхъ
Изъ-за него. Но и въ померкшей славѣ
Они вѣрны осталися ему.
Такъ, молніей опалены небесной,
Попрежнему незыблемо стоятъ
Съ вершиной обгорѣлою сосна
И гордый дубъ на тлѣющей землѣ.
Онъ сдѣлалъ знакъ, что хочетъ говорить.
Вокругь него и полководцевъ главныхъ,
Образовавъ изъ крыльевъ полукругъ,
Сомкнулися ряды бойцовъ. И трижды
Заговорить пытался Сатана
И, вопреки своей гордынѣ, трижды
Отъ жгучихъ слезъ, какими могутъ плакать
Лишь ангелы, не могь онъ воздержаться.
Среди глубокихъ вздоховъ, наконецъ,
Онъ произнесъ:
— О, миріады Духовъ,
Блистающихъ безсмертіемъ! О, Силы,
Которыя одинъ лишь Всемогущій
Могь побѣдить! И даже съ Нимъ борьба
Безславною для насъ не оказалась,
Хотя исходъ ея несчастливъ былъ,
Свидѣтельствомъ чему — и это мѣсто,
И перемѣна страшная! Но кто
Изъ глубины премудрости прошедшей
И будущей, — кто могъ предугадать,
Чтобъ мы — боговъ соединенныхъ силы —
Подверглися когда-либо урону
Подобному? И кто-же не повѣритъ,
Что и въ своемъ паденьѣ легіоны —
Съ изгнаніемъ которыхъ опустѣлъ
Чертогь Небесъ — побѣдно не возстанутъ
И силою не завоюютъ вновь
Утраченную свѣтлую отчизну?
Въ свидѣтели я воинство беру
Небесное: моя-ли нерѣшимость
Иль робкій духъ явилися причиной
Крушенія великихъ упованій?
Но Тотъ, Кого зовутъ Царемъ Небесъ,
Незыблемо до той поры на тронѣ
Сидѣлъ Своемъ, который опирался
На древніе обычаи и славу.
Онъ царственнымъ величьемъ поражалъ,
Но мы Его могущества не знали,
И это насъ, подвигнувъ на попытку
Опасную, собою погубило.
Зато теперь мы знаемъ мощь Его
И собственную силу. Ни страшиться,
Ни вызывать мы не должны Его,
И лучшее для насъ: трудяся втайнѣ,
При помощи лукавства и обмана,
Достичь того, чего не властны были
Все воинство вдруг двинулось вперед.
Под звуки флейт дорических и нежных
Пастушеских свирелей, — эти звуки
Возвышенной отвагой вдохновляли
Могущественных древности героев,
Не злобою одушевляя их,
Но мужеством спокойным, заставлявшим
Их предпочесть позору отступленья
И бегству — смерть. Гармонии полны,
Тоску и страх у смертных и бессмертных
Они собой победно изгоняли.
Дышавшие решимостью и силой,
Шли ангелы мятежные безмолвно
Под звуки флейт, мелодией своей
Смягчавших путь по раскаленной почве.
Но, вот, они остановились, — грозен
Сверкающий оружьем длинный фронт!
И, воинам подобно поседелым,
Все ждут они покорно приказаний
Великого Вождя.
И Сатана,
Окинув их обычно острым взором,
Любуяся их стройными рядами,
Их обликом и свойственной богам
Прекрасною и гордою осанкой.
Он мысленно подвел дружинам счет
И гордостью безмерной был охвачен
В сознании своей великой силы.
Во всей земле, от сотворенья мира,
Еще такой дружины не сбиралось,
Которая в сравненье с этим войском
Подобною пигмеям не была б,
Воюющим со стаей журавлиной.
С несметною дружиной Сатаны
Другая рать сравниться не могла,
Хотя бы в ней к Флегрийским великанам
Герои Фив и даже Илиона
С богами их примкнули; все герои
И рыцари Бретани, Армореи,
Сидевшие у круглого Стола
Артурова; все воины: от мавров
До христиан, бессмертие стяжавших
В сражениях своих при Аспрамонте,
Марокко, Монтальбане и Дамаске;
Все грозные Бизерта уроженцы,
Которые, из Африки явясь,
Среди полей Фонтарабийских Карла
Великого и с перами его
В сражении отчаянном разбили.
Так, воинство земное без сравненья
Превосходя, явилась эта рать,
Покорная призыву Полководца.
Осанкою и ростом исполинским,
Как башня, он над всеми возвышался.
И не вполне свой блеск первоначальный
Утратил он: в падении своем
Остался он Архангелом. Порою
Так без лучей проглядывает солнце,
Взошедшее сквозь утренний туман.
А иногда, за месяцем укрывшись,
Оно в часы затменья озаряет
Зловещим полусветом половину
Земного шара, в трепет приводя
Правителей, которые считают
Явление такое предвещаньем
Опасностей. И так же, омраченный,
Еще блистал меж всеми гордый Ангел.
Пусть молнии избороздили лик,
Печать тоски ланиты омрачила
Поблекшие, но очи под бровями
Нависшими отвагою горели,
Гордынею и жаждою отмщенья.
В глазах его суровых промелькнул,
Однако, луч невольный состраданья.
И совесть в нём проснулася, при виде
Сообщников вины его ужасной,
Вернее — жертв, утративших блаженство
И вечному страданью обреченных
Из-за него. Но и в померкшей славе
Они верны осталися ему.
Так, молнией опалены небесной,
По-прежнему незыблемо стоят
С вершиной обгорелою сосна
И гордый дуб на тлеющей земле.
Он сделал знак, что хочет говорить.
Вокруг него и полководцев главных,
Образовав из крыльев полукруг,
Сомкнулися ряды бойцов. И трижды
Заговорить пытался Сатана
И, вопреки своей гордыне, трижды
От жгучих слез, какими могут плакать
Лишь ангелы, не мог он воздержаться.
Среди глубоких вздохов, наконец,
Он произнес:
— О, мириады Духов,
Блистающих бессмертием! О, Силы,
Которые один лишь Всемогущий
Мог победить! И даже с Ним борьба
Бесславною для нас не оказалась,
Хотя исход её несчастлив был,
Свидетельством чему — и это место,
И перемена страшная! Но кто
Из глубины премудрости прошедшей
И будущей, — кто мог предугадать,
Чтоб мы — богов соединенных силы —
Подверглися когда-либо урону
Подобному? И кто же не поверит,
Что и в своем паденье легионы —
С изгнанием которых опустел
Чертог Небес — победно не восстанут
И силою не завоюют вновь
Утраченную светлую отчизну?
В свидетели я воинство беру
Небесное: моя ли нерешимость
Иль робкий дух явилися причиной
Крушения великих упований?
Но Тот, Кого зовут Царем Небес,
Незыблемо до той поры на троне
Сидел Своем, который опирался
На древние обычаи и славу.
Он царственным величьем поражал,
Но мы Его могущества не знали,
И это нас, подвигнув на попытку
Опасную, собою погубило.
Зато теперь мы знаем мощь Его
И собственную силу. Ни страшиться,
Ни вызывать мы не должны Его,
И лучшее для нас: трудяся втайне,
При помощи лукавства и обмана,
Достичь того, чего не властны были
