Пріятнѣе родного языка?
Не наши-ли еврейскіе псалмы
И звуки арфъ плѣняли вавилонянъ?
И эллины лишь подражаютъ намъ
Въ чарующемъ искусствѣ пѣснопѣнья.
Но ихъ пѣвцы намъ дурно подражаютъ,
Боговъ своихъ пороки воспѣвая.
И, если-бы отъ пѣснопѣній ихъ
Откинуть всѣ блестящія прикрасы, —
Подобныя румянъ густому слою,
Который ликъ блудницы покрываетъ,—
Какимъ пустымъ окажется и жалкимъ
Обманчивое содержанье ихъ!
Возможно-ли къ Сіонскимъ пѣснопѣньямъ
Ихъ приравнять, Господнимъ славословьемъ
Исполненнымъ и боговдохновеннымъ?
Ораторовъ и дѣятелей ихъ
Искусное витійство восхваляешь
Ты предо Мной. Къ отечеству питаютъ
Они любовь, но даже въ этомъ—ниже
Израильскихъ пророковъ и вождей,
Наставленныхъ въ своихъ дѣяньяхъ свыше.
Въ законѣ ихъ, проникнутомъ величьемъ
И простотой, изложены начала
Гражданскаго правленія мудрѣй,
Чѣмъ у витій краснорѣчивыхъ Рима
И Греціи. Легко узнать изъ нихъ,
Какимъ путемъ на прочныхъ основаньяхъ
Родной народъ возможно осчастливить
И что собой порою губитъ царства,
Съ лица земли стирая города.
Вѣрнѣй всего Израиля законъ
Образовать способенъ государя.
Такъ говорилъ Сынъ Божій. Сатана,
Къ полнѣйшему смущенью приведенный
И стрѣлы всѣ напрасно истощивъ,
Спасителю, нахмурясь, возражаетъ:
— Когда Тебя ни почести, ни царства
Съ богатствами, ни таинства наукъ,
Ни ратный блескъ собою не плѣняютъ,
Тебѣ всего пристойнѣй оставаться
Въ пустынѣ той, гдѣ я нашелъ Тебя.
Но знай одно: раскаешься Ты вскорѣ
Въ томъ, что отвергъ предложенную помощь.
Во цвѣтѣ лѣтъ взошелъ-бы на престолъ
Давидовъ Ты, со славой воцарившись.
А нынѣ-же созвѣздья предвѣщаютъ
Тебѣ борьбу, гоненія, труды;
Претерпишь Ты презрѣнье, поруганье
И, наконецъ, насильственную смерть.
Тебѣ они предсказываютъ царство,
Но не могу понять еще: какое?
И мнится мнѣ, ему конца не будетъ,
Какъ не было начала. Но, когда
Придетъ оно — умалчиваютъ звѣзды.
Такъ говоря (онъ зналъ, что власть его
Не кончилась), въ пустыню Іисуса
Онъ перенесъ и тамъ Его оставилъ,
А самъ исчезъ. Кругомъ ложилась тьма.
Спаситель нашъ, претерпѣвая голодъ
Со стужею, покорно удалился
Подъ сѣнь деревъ, дабы главу Свою
Отъ сырости укрыть подъ ихъ защитой.
Но сонъ Его тревожилъ Искуситель
Видѣньями. Въ обоихъ полушарьяхъ
Свирѣпствовалъ жестокій ураганъ,
И громъ гремѣлъ, и молніи сверкали,
Вода съ огнемъ мирились для того,
Чтобъ выполнить задачу разрушенья.
Изъ каменныхъ пещеръ четыре вѣтра
Вдругъ вырвались и вторгнулись въ пустыню,
Высокія деревья сокрушая
Иль до земли склоняя ихъ. Сынъ Божій,
Отъ бури былъ Ты плохо огражденъ,
Но устоялъ, презрѣвшій искушенье!
Всѣ духи тьмы съ рычаньемъ обступили
Тебя толпой и огненныя стрѣлы
Они въ Тебя пытались направлять,
Но устрашить угрозой не могли!
Такъ ночь прошла, и утро, словно странникъ,
Облечено своею ризой сѣрой,
Явилося на смѣну тьмѣ ночной.
Оно своимъ сіяющимъ перстомъ
Сгустившіяся тучи разогнало,
Разсѣяло чудовищъ, искушавшихъ
Спасителя, и вѣтры усмирило.
Лучъ солнечный отрадно озарилъ
Лицо земли, и птицы громкой пѣсней
Среди вѣтвей привѣтствовали день;
Но и теперь Князь тьмы былъ недалеко,
И, сдѣлавъ видъ, что радуется онъ
Сіяющему утру, приступилъ
Къ Спасителю, не прибѣгая больше
Къ условной лжи: запасъ его обмановъ
Былъ истощенъ. Но, посрамленъ въ конецъ
И потерявъ надежду на успѣхъ,
Стремился онъ излить свой гнѣвъ и ярость.
На солнечномъ пригоркѣ, окруженномъ
И съ сѣвера, и съ запада лѣсами
Дремучими, онъ встрѣтилъ Сына Божья.
Представъ Ему въ своемъ обычномъ видѣ,
Заговорилъ небрежно Сатана:
— Съ отрадою привѣтливое утро,
Смѣнившее мучительную ночь,
Встрѣчаешь Ты, Сынъ Божій. Издалека
Мнѣ слышался зловѣщій грохотъ бури,
И мнилось мнѣ, что Небо и Земля
Смѣшалися. Такіе ураганы,
Хотя они внушаютъ смертнымъ ужасъ,
Безвредными бываютъ; лишь порой
Они съ собой опустошенье вносятъ,
Губя людей, растенія и скотъ.
Тому, надъ чьей главою разразятся,
Они всегда бѣду предвозвѣщаютъ.
Сегодня вихрь промчался надъ пустыней
И надъ Тобой и, значитъ, угрожаетъ
Несчастіемъ Тебѣ лишь Одному.
Не это-ли предсказывалъ тогда я,
Когда мою поддержку Ты отвергъ?
Ты выполнишь Свое предназначенье,
Но, прежде чѣмъ Ты скипетръ золотой
Израиля рукою примешь твердой,
Перенесешь не мало испытаній
И горестей. Видѣнья этой ночи
Да явятся Тебѣ предупрежденьемъ!
Такъ молвилъ онъ, и, путь Свой продолжая,
Спаситель нашъ ему отвѣтилъ кратко:
Приятнее родного языка?
Не наши ли еврейские псалмы
И звуки арф пленяли вавилонян?
И эллины лишь подражают нам
В чарующем искусстве песнопенья.
Но их певцы нам дурно подражают,
Богов своих пороки воспевая.
И, если бы от песнопений их
Откинуть все блестящие прикрасы, —
Подобные румян густому слою,
Который лик блудницы покрывает,—
Каким пустым окажется и жалким
Обманчивое содержанье их!
Возможно ли к Сионским песнопеньям
Их приравнять, Господним славословьем
Исполненным и боговдохновенным?
Ораторов и деятелей их
Искусное витийство восхваляешь
Ты предо Мной. К отечеству питают
Они любовь, но даже в этом—ниже
Израильских пророков и вождей,
Наставленных в своих деяньях свыше.
В законе их, проникнутом величьем
И простотой, изложены начала
Гражданского правления мудрей,
Чем у витий красноречивых Рима
И Греции. Легко узнать из них,
Каким путем на прочных основаньях
Родной народ возможно осчастливить
И что собой порою губит царства,
С лица земли стирая города.
Верней всего Израиля закон
Образовать способен государя.
Так говорил Сын Божий. Сатана,
К полнейшему смущенью приведенный
И стрелы все напрасно истощив,
Спасителю, нахмурясь, возражает:
— Когда Тебя ни почести, ни царства
С богатствами, ни таинства наук,
Ни ратный блеск собою не пленяют,
Тебе всего пристойней оставаться
В пустыне той, где я нашел Тебя.
Но знай одно: раскаешься Ты вскоре
В том, что отверг предложенную помощь.
Во цвете лет взошел бы на престол
Давидов Ты, со славой воцарившись.
А ныне же созвездья предвещают
Тебе борьбу, гонения, труды;
Претерпишь Ты презренье, поруганье
И, наконец, насильственную смерть.
Тебе они предсказывают царство,
Но не могу понять еще: какое?
И мнится мне, ему конца не будет,
Как не было начала. Но, когда
Придет оно — умалчивают звезды.
Так говоря (он знал, что власть его
Не кончилась), в пустыню Иисуса
Он перенес и там Его оставил,
А сам исчез. Кругом ложилась тьма.
Спаситель наш, претерпевая голод
Со стужею, покорно удалился
Под сень дерев, дабы главу Свою
От сырости укрыть под их защитой.
Но сон Его тревожил Искуситель
Виденьями. В обоих полушарьях
Свирепствовал жестокий ураган,
И гром гремел, и молнии сверкали,
Вода с огнем мирились для того,
Чтоб выполнить задачу разрушенья.
Из каменных пещер четыре ветра
Вдруг вырвались и вторгнулись в пустыню,
Высокие деревья сокрушая
Иль до земли склоняя их. Сын Божий,
От бури был Ты плохо огражден,
Но устоял, презревший искушенье!
Все духи тьмы с рычаньем обступили
Тебя толпой и огненные стрелы
Они в Тебя пытались направлять,
Но устрашить угрозой не могли!
Так ночь прошла, и утро, словно странник,
Облечено своею ризой серой,
Явилося на смену тьме ночной.
Оно своим сияющим перстом
Сгустившиеся тучи разогнало,
Рассеяло чудовищ, искушавших
Спасителя, и ветры усмирило.
Луч солнечный отрадно озарил
Лицо земли, и птицы громкой песней
Среди ветвей приветствовали день;
Но и теперь Князь тьмы был недалеко,
И, сделав вид, что радуется он
Сияющему утру, приступил
К Спасителю, не прибегая больше
К условной лжи: запас его обманов
Был истощен. Но, посрамлен в конец
И потеряв надежду на успех,
Стремился он излить свой гнев и ярость.
На солнечном пригорке, окруженном
И с севера, и с запада лесами
Дремучими, он встретил Сына Божья.
Представ Ему в своем обычном виде,
Заговорил небрежно Сатана:
— С отрадою приветливое утро,
Сменившее мучительную ночь,
Встречаешь Ты, Сын Божий. Издалека
Мне слышался зловещий грохот бури,
И мнилось мне, что Небо и Земля
Смешалися. Такие ураганы,
Хотя они внушают смертным ужас,
Безвредными бывают; лишь порой
Они с собой опустошенье вносят,
Губя людей, растения и скот.
Тому, над чьей главою разразятся,
Они всегда беду предвозвещают.
Сегодня вихрь промчался над пустыней
И над Тобой и, значит, угрожает
Несчастьем Тебе лишь Одному.
Не это ли предсказывал тогда я,
Когда мою поддержку Ты отверг?
Ты выполнишь Свое предназначенье,
Но, прежде чем Ты скипетр золотой
Израиля рукою примешь твердой,
Перенесешь не мало испытаний
И горестей. Виденья этой ночи
Да явятся Тебе предупрежденьем!
Так молвил он, и, путь Свой продолжая,
Спаситель наш ему ответил кратко:
