венное наказаніе за пьянство было для священниковъ житье въ какомъ-либо монастырѣ, для причетниковъ — работа въ архіерейскомъ домѣ, а для дьяконовъ то или другое. Изъ благочинія моего батюшки подверглись первые: священникъ Воскресенской Тумы, Иванъ, и священникъ села Вѣщура, Яновъ; — они выжили въ монастырѣ по нѣскольку мѣсяцевъ; потомъ слѣдовали дьяконы, причетники и другіе священники. Но способы къ исправленію не отличались благоразуміемъ. Для священника пожить въ монастырѣ въ теченіе иногда цѣлыхъ полгода значило терпѣть очень большой убытокъ. О работахъ же въ архіерейскомъ домѣ нечего и говорить. Конечно, этой мѣрѣ подвергались, какъ сказалъ я, причетники или дьяконы, но и ихъ, людей, принадлежащихъ къ свободному сословію, несправедливо и унизительно было отсылать въ разрядъ чернорабочихъ. Униженіе не исправляетъ, а ожесточаетъ человѣка. Духовенство, при всей своей тогдашней грубости и малоразвитости, угадывало, что съ нимъ слѣдовало бы поступать иначе.
Усердіе владыки къ исправленію духовенства заставляло его рѣшаться на другія еще болѣе неблагоразумные мѣры. Не довѣряя благочиннымъ, онъ завелъ шпіоновъ. Два особенно пріобрѣли извѣстность тогда въ этомъ отношеніи; данковскій протоіерей и смотритель духованго тамошняго училища и дьяконъ разанскаго борисоглѣбскаго собора. Первый, отецъ Грифцова, главнаго оберъ-шпіона между семинаристами, собиралъ свѣдѣнія о духовенствѣ ближайшихъ къ себѣ уѣздовъ, а дѣятельность послѣдняго ограничивалась Рязанью, именно ежедневнымъ неоднократнымъ осмотромъ тѣхъ мѣстъ, гдѣ пріѣзжее духовенство могло попить. Его обыкновенно называли Песъ Ѳедоровичъ. И дѣйствительно, онъ, какъ ищейка, обѣгалъ бывало постоялые дворы, кабаки, харчевни, трактиры. Случалось, что содержатели ихъ выпроваживали его отъ себя не совсѣмъ вѣжливо, но его собачья натура все выносила; на слѣдующій день онъ опять былъ тамъ, откуда его наканунѣ выпроводили; порядочная физическая сила и надежда на покровительство владыки дѣлали его смѣлымъ. Замѣтивши кого-либо въ трактирѣ или харчевнѣ, онъ большую часть тащилъ къ владыкѣ; о другихъ немедленно доносилъ ему или его письмоводителю. И, дѣйствительно, онъ пріобрѣлъ какое-то особое чутье. Батюшка мой не принадлежалъ къ гулякамъ,
