столѣтіи, едва этотъ народъ замѣтилъ усиливающуся власть князей, какъ заставилъ ихъ отказаться отъ лишнихъ требованшй если не силой и оружіемъ, то, оставляя ихъ, переселялся въ друія мѣста. Мы видѣли, что, несмотря на всѣ ухищренія и уловки Магомета-Аминя, онъ далеко не достигъ желаемаго, хотя и находился между черкесами въ то время, когда единство власти, въ особенности, было необходимо для противодѣйствія намъ. Сами черкесы понимали, что ихъ спасенше заключается въ единсвтѣ власти; однако, не отрекались вполнѣ отъ своего родоваго управленія. Когда же имъ пришлось переселяться на указанныя мѣста, то они скорѣе рѣшились покинуть дорогія имъ горы и лѣса, нежели находиться подъ надзоромъ нашей администраціи. Въ этомъ отношеніи они превзошли чеченцевъ, съ которыми у нихъ много общаго по образу жизни, нравамъ, обычаямъ, способу веденія войны съ нами и даже по очертанію мѣстности, на которой они жили.
Не вдаваясь въ подробости по сличенію нравовъ, обычааевъ и образа жизни черкесовъ съ чеченцами, обращу вниманіе только на то обстоятельство, что черкесы были менѣе корыстолюбивы, подкупны и продажны; а потому между ними труднѣе было находить лазутчиковъ и проводниковъ, нежели между чеченцами. Можетъ быть, это происходило отъ большей любви къ горамъ и преданности къ своему дѣлу, потому что черкесы защищали свою родину по собственной своей иниціативѣ и побуждені, тогда какъ чеченцы тратили свои силы и гибли по волѣ своего имама не исключительно за себя, но и за Дагестанъ, а главное — для поддержанія власти Шамиля, сильнымъ гнетомъ тяготѣвшей надъ ними въ послѣдніе годы покоренія Восточнаго Кавказа. Въ заключеніе считаю не лишнимъ очертить съ нѣкоторою подробносью образъ вденія войны черкесовъ съ нами.
Черкесы вмѣстѣ съ прочими вражденбными намъ обитателями Западнаго Кавказа вторгались въ наши предѣлы, съ единственною цѣлью добычи, или захвата плѣнныхъ, лошадей и скота, производилось ли это большими массами или незначительными партіями. Предпринимать же такія вторжені, цѣлью которыхъ было возстановленіе противъ насъ мирныъ и уводъ ихъ въ горы, подобно тому, какъ неоднократно дѣйствовалъ Шамиль, — превышало ихъ понятія; да и не было той власти, которая могла осуществлять и приводить въ исполненіе такія предпріятія. Одинъ только разъ удалось Магомету-Аминю склонить закубанцевъ, въ 1855 году, на вторженіе въ Карачай и далѣе въ Кабарду. Но такое предпріятіе, выходящее изъ ряда хищническихъ, какъ мы видѣли, окончилось въ самомъ началн полной неудачей.
Несмотря на страсть закубанцевъ къ хищничеству, образовать партію для набѣга было не такъ легко, и не всякій могъ взяться за это
