Какъ много должна быть обязана Россія великому преобразователю за отмѣну тѣлесныхъ наказаній.Реформа эта, введенная по его волѣ, — одинъ изъ человѣчнѣйшихъ актовъ этого кроткаго государя.
Желая быть совершенно безпристрастнымъ, я долженъ, однако, сказать, что въ мое время, въ Брестскомъ корпусѣ, хотя еще зачастую практиковалось наказаніе розгами, но не доходило уже до такихъ жестокостей, какъ это было раньше.
Кого мы особенно недолюбливали изъ нашихъ воспитателей — это капитаа Фи-ра. Это былъ человѣкъ злой, мстительный, окружавшій себя шпіонами и льстецами, дерзскіи и жестокій съ кадетами, хитрый и увертливый передъ начальствомъ. Уже послѣ выхода моего изъ корпуса, въ 1861 г., съ нимъ была громкая исторія, на смотру государя, въ Москвѣ, но что это была за исторія — я подробностей не знаю. Знаю только, что по повелѣнію государя, произвдено было генераломъ Яфимовичемъ слѣдствіе, и многіе изъ кадетъ пострадали. Фи-ръ служилъ потомъ въ Москвѣ, по полиціи и, правду говоря, это было настоящее его мѣсто и по его способностямъ, и по его наклонностямъ.
До самаго моего выхода изъ корпуса, составъ офицеровъ-воспитателей Брестскаго корпуса, за малымъ исключеніемъ, почти не обновлялся, — видно сдѣлать это было не такъ легко. Не только гвардейскіе офицеры и офицеры спеціальнаго рода оружій, но даже болѣе образованные армейскіе офицеры не охотно переходили въ кадетскіе корпуса. Ихъ трудно блоы найти для петербургскихъ корпусовъ, откуда же ихъ было взять для провинціальныхъ?..
Заканчивая мое повѣствованіе о нашихъ отцахъ-команирахъ и отдѣленныхъ офицерахъ, нельзя умолчать и онашемъ медицинскомъ персоналѣ, имѣвшемъ громадное значеніе въ жизни кадетъ того времени, особенно тѣхъ, которые или по лѣности, или по другимъ какимъ-либо причинамъ имѣли нужду «притворяться» больными, а положа руку на сердце, кому изъ насъ не приходилось прибѣгать къ этому средству. Бывало, набьешь себѣ локоть покрѣпче, чтобы сильнѣе билъ пульсъ, скорчишь жалкую рожу передъ дежурнымъ офицеромъ и просисшь отправить въ лазаретъ. Дежурные офицеры въ этихъ случаяхъ не стѣсняли и обыкновенно съ дежурнымъ дядькой отправляли въ лазаретъ и развѣ только отказывали тѣмъ, которыхъ уже знали, какъ профессіональныхъ притворщиковъ. Было такихъ нѣсколько, но особенно отличался умѣніемъ притворяться кадетъ Люгайло, но онъ, впрочемъ, былъ на всѣ руки мастеръ. Если такого «притворщика» принималъ въ больницу нашъ старшій врачъ Лезедовъ и притомъ докадывался, что болѣзни нѣтъ никакой, то онъ обыкновенно обращался къ старшему фельдшеру Мальчевскому и спокойнымъ голосомъ отдавалъ ему одно и то же приказаніе:
