— Нѣтъ.
— Такъ слушай, вотъ оно:
Спѣши, — рпошу на пиръ простой, На пиръ незваный, холостой. Ты здѣсь найдешь друзей бивачныхъ, За кубкомъ, въ облакахъ табачныхъ; Ты здѣсь найлешь веселы сбродъ, Цыганскій таборный народъ, Нарѣчій, лицъ, племенъ стеченье, И у гречаночекъ-голубокъ, Но въ шароварахъ вмѣсто юокъ, Найдешь быть можетъ развлеченье. Спѣши, спѣши, мой милый достъ 1), Здѣсь ждетъ тебя заздравный тостъ.
— Какая высокая мысль, — какой благородный порывъ, — возразилъ я.
Въ теб я узнаю прапрадѣдовску кровь Варяжскихъ витязей, и дружбу, и любовь.
— A prospos, вотъ прекрасный локайль для бакханаліи. Какая великолѣпная галлерея, — сказалъ мой милы Я., разсматриая квартиру.
— Ннтъ, нѣтъ, сдѣлайте одолженіе, нельзя ли съ этими геніальными идеями подальше отъ этоо локайля.
— Отчего?
— Оттого, что хазяка дома адріанопольская аристократка, вдова, да еще и молодая и сверхъ тоо выходитъ надняхъ замужъ. Слѣдовательно, наша бакханалія, вохитительная для насъ, нисколько не будетъ утѣшительная для нея и можетъ даже повредить ея репутаціи.
— Пошелъ читать мораль. Ну, готовъ, что ли?
Идемъ, готовъ На славный зовъ.
И мы отправились.
Было уже совершенно темно. Мы шли версты три и пришли къ двухъ-этажному домику, стоявшему отдѣльно, на большой улицѣ, пролегавшей отъ каменнаго моста, со стороны казармъ. Эта часть города называлась Армянскою и была заселена армянами. Домикъ этотъ, въ коемъ были два покоя вверху и кухня или людская внизу, нанималъ мой пріятель Я., для пріѣздовъ въ городъ, или, лучше сказать, для своихъ удовольствій. Гостей было человѣкъ пять, все своя братія, офицерство. Четыре египтянки ли цыганки пнли и играли на гитарахъ,. а три гречанки, какъ граціи, любезничали съ кокетствомъ. Два стола уставлены
1) Достъ — другъ.
