Страница:1895, Russkaya starina, Vol 83. №4-6.pdf/557

Эта страница не была вычитана


ченный часъ, я былъ встрѣченъ хзяйкою, которая, сказавши мнѣ, что мужъ ея въ городѣ, но что сейчасъ будетъ просила пожаловать въ гостиную, а сама ушла на кухную.

Домикхъ ихъ былъ трехъ-этажный. Первый этажъ былъ каменный со сводами и заключалъ кухню и кладовую, во второмъ были три комнаты, одна мужская, т. е. гостиная и двѣ поменьше, женскія,и открытая галлерея; третій этажъ не занимался никѣмъ.

Поставивши лошадь на конюшню, едва вошелъ я въ гостиную, какъ въ тотъ же мигъ выбѣжала изъ сосѣдней комнаты Гедіэ, всегда рѣзвая, всегда веселая, на этотъ разъ съ лицомъ, сіяющимъ какимъ-то восхищеніемъ. Подскочивъ ко мнѣ и дергая мой эксельбантъ, она вперила свой свѣтлый взоръ въ мои глаза и съ милою улыбкою спросила: — Капитанъ, зачѣмъ прилалъ ты мнн съ дядей вотъ это? — и указала на фугоньерку и красивый платокъ, сосавлявшій, по убору турчанокъ, ея головную повязку.

— Это твой дядя подиралъ тебѣ, — отвѣчалъ я.

— Такъ тетка говорила неправду, ты меня не любишь? — скзаал она, колебля головою.

Едва я успѣлъ пжоать ея руку, какъ она бросилась цѣловать мою. Я ее не допустилъ, и она обхватила обѣими руками мою голову, прижала ее къ своей дѣйственной груди, и уста наши слились.

Дрожь пробѣжала по всему тѣлу. Когда я опомнился, она смотрѣла съ улыбкою въ полурастворенную дверь, грозила пальцемъ и посылала рукой поцѣлуи.

Тридцати одного года, не изнуренный болѣзнями и излишествами, отъ природы сильнаго сложенія, я былъ въ это время въ полной красѣ жизни: строенъ, ловокъ и пригожъ. Къ тому же, почти отъ начала войны я мужался въ воздержаніи, имѣя цѣлію предстать въ возможной чистотѣ, плотію и духомъ, на судъ божій, еслибы жребій войны указалъ туда дорогу. При таковомъ физическомъ состояніи, страстное прикосновеніе пламеннаго существа произвело въ моемъ грѣшномъ тѣлѣ невыразимое потрясеніе. нужна была вся сила воли, чтобы преодолѣть запылавшій огонь. Я скрѣпился и истолковалъ, какъ могъ, милой искусительницѣ эти слова:

— Если я тебя полюблю, то это будетъ мое несчастіе.

— А я, съ тѣхъ поръ, какъ тебя увидѣла, о тебѣ только и думаю, и ночью и днемъ, — проговорила она, печально качая головою.

Я выбѣжалъ изъ комнаты, выпилъ стаканъ воды, закурилъ трубку и, усѣвшись на галлереѣ, погрузился въ думу.

За обѣдомъ я былъ скученъ; ѣлъ и пилъ очень мало и на участіе радушныхъ хозяевъ отговаривался нездоровьемъ, ибо и, дѣйствительно,