въ выигрышѣ, я накупилъ, червонцевъ на десять, разной матеріи и уборовъ, отдалъ эти вещи Таиру и просилъ его вручить по назначенію женѣ и племянницѣ, завѣривъ его при томъ, что дѣлаю это въ отвѣтъ за подарки, ими мнѣ сдѣланные, и изъ признательности моей за ихъ ко мнѣ пріязнь и довѣріе. Таиръ повѣрилъ мнѣ откровенно и благодарилъ отъ души. Но не таковы были мысли женскаго пола. По ихъ понятіямъ, признательность мужчины къ женщинѣ и обратно должна выразиться совсѣмъ другимъ путемъ. Въ этихъ идеяхъ пылкая Эмине, считая себя и безъ того обязанною мнѣ за оказанное участіе въ ея сердечной горести сочинила для меня благодарность по своему усмотрѣнію.
Удивительно, какъ глубоко инстинктъ женщины можетъ проникнуть въ душу занимающаго ее человѣка. Она угадала запавшую въ сердце любовь и съ радостію рѣшилась содѣйствовать ей какъ изъ благодарности, такъ и по сердечнымъ побужденіямъ, порожденнымъ ревностію. А ревность азіатки ужасна… Блаженъ мужъ, иже не испилъ ее…
Прелестная племянница, до сихъ поръ рѣдко показывавшаяся, рѣдко поглядывавшая и то украдкою, вдругъ измѣнила свое поведеніе. Увлеченная собственною страстію и ободренная наставленіями тётушки, она начала выходить часто, старалась проходить близко меня, изыскивая къ тому предлогъ; а иногда, какъ будто нечаянно, задѣвала меня рукой или ногой; но ея взгляды, улыбка, мимика, въ коей столь искусны азіатки, не могутъ быть выражены перомъ. Этотъ языкъ доступенъ сердцу, понятенъ только любви. Таиръ, казалось, не обращалъ на это внимані; но хитрая Эмине сопровождала иногда эти сцены значительною улыбкою, поглядывая лукаво то на меня, то на мужа. Я былъ въ упоительныхъ мечтахъ отъ подобнаго обращенія, но мысль о будущемъ поражала боязнію и отталкивала увлеательныя фантазіи.
Во всю мою жизнь я постоянно избѣгалъ сильной привязанности къ неравному предмету, дабы не завлечься невозвратно въ предосудительную связь. Безчисленные примѣры подобныхъ женитьъ въ Грузіи были слишкомъ для меня поразительны. Посему и въ настоящемъ случаѣ я очень опасался за себя; тѣмъ болѣе, что, отбросивъ воспитаніе и проихожденше, юность, красота и любовь могли имнть на меня такое вляіеніе, за послѣдствія коего я не могъ ручаться. Вскорѣ я несомнѣнно убѣдился въ моемъ опасенши по тѣмъ усиліямъ, съ коими я долженъ былъ выдержать сердечную брольбу при разлукѣ. Однако:
Разсудокъ говоритъ: Себя ты не губи, — А сердце все твердитъ Свое: люби, люби…
Такъ прошло около двухъ недѣль.
Въ одинъ день Таиръ пригласилъ меня обѣдать. Пріѣхавъ въ назна-
