шаго меня безграничною любовію. Постараюсь изложить это происшествіе по всей откровенности. Однако, вижу впередъ, что нѣтъ возможности обойтись безъ нѣкотораго романтизма. Ибо самый фактъ, истинный въ сущности, есть уже романъ моей жизни. Слѣдовательно, изложить его въ нѣсколькихъ строкахъ, безъ сопровождавшихъ обстоятельствъ, значило бы отнять всю прелесть этого яснаго луча жизни. Впрочемъ, въ приводимомъ мно. разговорномъ изложеніи соблюдена возможная правдивость, сколько могла служить мнн въ этомъ моя память.
Въ Адріанополѣ русскія войска простояли около трехъ мѣсяцевъ, даже послѣ ратификаціи и размѣна трактата о мирѣ, пока не началось по оному условное дѣйствіе. Время это проведено мною съ нѣкоторымъ удовольствіемъ и даже съ пользою.
Мои знакомцы, тукри, посѣщали меня болѣе недѣли каждодневно и всякій разъ были угощаемы и чаемъ, и закускою, и превосходнымъ греческимъ виномъ, добываемымъ у грековъ же не за дешевую цѣну, которое правовѣрными мусульманами, какъ запрещенный плодъ, пилось съ наслажденіемъ. Признаюсь, я подумывалъ, какая могла бы быть причина столь быстрой и столь радушной привязанности ко мнѣ этихъ турокъ. Загадка эта разрѣшилась скоро, какъ увидимъ ниже.
Когда знакомство наше, такъ сказать, утвердилось, Османъ пригласилъ меня къ себѣ и познакомилъ съ своимъ младшимъ братомъ, у коего онъ жилъ. Этотъ братъ его (не помню имени) велъ торговлю весьма успѣшно; смышленый и къ тому же много путешествовавшій по Азіи и Европѣ, показался мнѣ человѣкомъ пріятнымъ и занимательнымъ, тѣмъ болѣе потому, что изъяснялся нѣсколько по-французски и былъ замѣчательно веселаго нрава. Послѣ сего и Таиръ-ага пригласилъ меня къ сбеѣ въ домъ на обндъ, и такимъ образомъ въ самое короткое время я сблизился съ этими янычарами, и отъ частаго съ ними обращенія и самъ началъ болтать по-турецки и понимать если не все, то многое. Таковая быстрота происходла такъ отъ способностей моихъ къ изученію языковъ,такъ и отъ того, что въ бытность мою въ Грузіи (въ Елизаветполѣ) я учился немного по-татарски, а татарскій языкъ съ турецкимъ имѣетъ небольшую разницу.
Мои знакомцы, видя мои азіатскія ухватки и наклонности, съ коими я сблизился во время пребыванія моего за Кавказомъ, и думать не хотѣли, чтобы я былъ коренной русскій. Я сидѣлъ, поджавши ноги такъ, какъ и они, любилъ азіятскія кушанья и ѣлъ нѣкоторыя руками такъ, какъ и они, курилъ одинъ турецкій табакъ, ѣздилъ верхомъ по-черкесски или по-татарски, а изъ моего привѣтливаго обращенія видно было мое особенное къ нимъ расположеніе. Все это въ совокупности съ моимъ малороссійскимъ обликомъ и усами утвердило моихъ пріятелей-турокъ
