же, какъ и другіе, только можетъ быть руками вашего управляющаго или старосты, что все равно». Въ числѣ избирателей находился одинъ профессоръ химіи, Д. Н. Абашевъ. Послѣ рѣчи Каленова онъ, хотя никогда не былъ съ нимъ знакомъ, сталъ вокругъ него похаживать и глядѣлъ на него съ явнымъ выраженіемъ сочувствія. Уже впослѣдствіи Абашевъ, въ разговорѣ со мною, припомнивъ вышеописанную сцену, говорилъ, что именно въ словаъ Каленова выразилась настоящая сила и что словомъ можно назвать только такія именно рѣчи, а не тѣ пустыя фразы современыхъ дѣятелей, которыя поются на одинъ и тотъ гуманный или либеральный ладъ. На выборы Каленова допустили и тѣмъ польстили самолюбію старика, но отъ общественной дѣятельности онъ вообще и самъ уклонялся.
По поводу только что разсказанной сцены я припоминаю, что въ то время и кромѣ Каленова было много оригиналовъ, остатковъ прежняго времени; но объ этихъ личностяхъ я поговорю впослѣдствіи, если мнѣ придется продолжать мои воспоминанія, и посвящу каждой изънихъ особый отдѣлъ, по мнрѣ близости къ нимъ моихъ личныхъ отношеній.
Каленовъ и въ старости не могъ угомониться, и еще долгое время разсказывались анекдоты о разныхъ штукахъ, которыя онъ продѣлывалъ по временамъ съ тою или другою личностью, непремѣнно изъ числа общественныхъ дѣятелей. Такъ какъ не многіе изъ этихъ анекдотовъ остались въ моей памяти, а нѣкоторыя изъегоштукъдаже вовсе не остроумны, то я не буду ничего говорить о нихъ, а лучше разскажу все то, очталось въ памяти изъ личныхъ моихъ воспоминаній, относящихся къ разнымъ періодамъ времени. Когда въ 1849 году, Каленовъ опредѣлилъ старшаго сына своего въ гимназію, то, разумѣется, сейчасъ же перезнакомился со всѣмъ начальствомъ и учителями ея. Каждому изъ нихъ онъ сумѣлъ окзать какую-нибудь любезность, кому словами, а кому и веществомъ, и между прочимъ нашему грозному инспектору Ѳедоту онъ безъ дальнѣйшихъ церемоній предложилъ въ подарокъ прекрасные золотые часы. Ѳедотъ долго отказывался, но было замѣтно, что часы его искшали, и Каленовъ прямо объявилъ, что онъ ихъ назадъ не возьметъ, «а если они вамъ не нравятся, то возьмите ихъ и разбейте». Въ отвѣтъ на это Ѳедотъ взмахнулъ рукою, въ которой держалъ часы, и очень любезно опустилъ ихъ — въ свой карманъ. Въ 1853 году Каленовъ привезъ того же сына въ Москву для опредѣленія въ университетъ. Я уже поступилъ туда же неѣлю раньше и во время пребыванія дяди въ Москвѣ, продолжавшагося недѣли двѣ, каждый день бывалъ у него. Цѣлый почти день, бывало, водилъ онъ насъ, то-есть сына и меня, по магазинамъ, въ которыхъ онъ имѣлъ обыкновеніе покупать все, что только попадалось ему на глаза — и нужное и ненужное.
