когда не курилъ, но любилъ обливаться большимъ количествомъ духовъ, что, впрочемъ, не производило непріятнаго впечатлѣнія. Съ того времени, кода сынъ его поступилъ въ гимназію, онъ сталъ часто бывать въ Смоленскѣ и каждый разъ, какъ только пріѣзжалъ, сейчасъ же посылалъ за нами, и эти дни всегда бывали для насъ праздниками. Угощать кого бы то ни было составляло потребность его натуры, и во время его пріѣзда лакомства не сходили со стола, что для насъ, получавшихъ воспитаніе въ режимѣ довольно суровомъ, было особенно пріятно. Во время этихъ-то его пріѣздовъ я имѣлъ случаи наблюдать то обаяніе, которое, какъ я сказалъ выше, производила его рѣчь и вооббще манера обхожденія съ людьми. Бывало придетъ къ нему кредиторъ, уже очень долго ожидающій платежа. Придетъ онъ недовольный, сердитый, а Каленовъ даже, что называется, и усомъ не моргнетъ и по мановенію волшебнаго жезла является на столѣ шампанское; разговоръ не прерывается ни на одну минуту, а часа черезъ два кредиторъ прощается уже веселый и довольный, цѣлуется и благодаритъ, не получивъ ни копѣйки и даже не заикнувшись о долгѣ.
Лѣтнія каникулы въ 1850 года я провелъ въ имѣніи дяди — сельцѣ Алексадринѣ, въ трехъ верстахъ отъ города Бѣлаго. Мой строкій родитель сдѣлалъ на этотъ разъ отступленіе отъ своихъ правилъ, отпустилъ меня туда и, не будь этого счастливаго лѣта — нечѣмъ бы мнѣ было и помянуть мою юность. Домъ въ Александринѣ былъ большой, красиво обставленный, книгъ и всякихъ развлеченій много, гости, какъ говорится, не съѣзжали со двора, и время летѣло легко и пріятно. Алексадръ Львовичъ былъ мастеръ на все. Одна бѣльская купчиха, о его знаніяхъ по кулинарной части, выразилась такъ: Каленовъ не хуже всякой бабы все знаетъ. То же самое можно было сказать о немъ и по части другихъ художествъ. Въ домн его были и физическій кабинетъ, и разная рѣзная мебель, и все это было сдѣлано его собственными крѣпостными людьми подъ его руководствомъ. Были также при домѣ прекрасный паркъ и оранжерея. Въ то лѣто, которое я провелъ въ Алексадринѣ, туда пріѣзжалъ старецъ Тимоѳей, тогдашній епископъ смоленскій, объѣзжавшій въ то время свою епархію. Трое сутокъ прожилъ онъ тамъ съ цѣлою арміею поповъ и пѣвчихъ, которыхъ Александръ Львовичъ перепоилъ мертвецки. Я помню, какъ мы съ братомъ Веніаминомъ, сходя рано утромъ по парадной лѣстницѣ, увидѣли на площадкѣ ея львообразнаго протодьякона, спящаго стоя и державшаго въ объятіяхъ статую Венеры. На четвертый день мы, по приглашенію архіерея, всей компаніею поѣхали сопровождать его въ монастырь, лежащій верстахъ въ двадцати отъ имѣнія Каленова и называющійся Красногородскою пустынью. Тамъ мы опять провели очень пріятны день въ кельѣ гостепріимнаго игумена Савватія, и старикъ-епископъ даже не ходилъ къ
