ностяхъ, которыхъ я терпѣть не могу, или о деньгахъ, которыхъ у меня нѣтъ. Послѣ прочту какъ-нибудь». Поэтому я ограничивался одними поздравленіями съ новыми мѣстами и наградам, которыя начали сыпаться на него градомъ, и въ которыхъ я видѣлъ подтвержденіе моего искренняго убѣжденія, неоднократно ему высказаннаго, что рано или поздно онъ непремѣнно взойдетъ на верхъ славы и почестей.
Но я имѣю много доказательствъ, что онъ и не думалъ забывать меня. Вотъ одно изънихъ. Лѣтомъ 1852 или 1853 годовъ, хорошо не помню, я жилъна дачѣ въ Коломягахъ. Лѣто было очень дурное, дождливое. Въ какой-то праздничный день, сидя въ сырыхъ комнатахъ съ книгой, я замѣтилъ въ окно какую-то фигуру въ кавказской папахѣ, плавающую въ коляскѣ взадъ и впередъ по единственной и въ то время замѣчательно грязной Коломяжской улицѣ. Очевидно было, что эта фигура кого-то разыскивала. Я мгновенно остановился на вопросѣ: не меня ли? и для разрѣшенія его выслалъ человѣка собрать ближайшія свѣдѣнія. Соображенія мои оправдались; розыскивался именно я, розыскивающій оказался Зиновьевъ, присланный княземъ въ Петербургъ по различнымъ дѣламъ.
Зиновьевъ тотчасъ вручилъ мнѣ письма князя слѣдующаго содержані: «Любезнейшій Василій Антоовичъ! Письмо это вамъ отдастъ состоящій при мнѣ подполковникъ Зиновьевъ. Кромѣ дружбы къ нему, питаю я особенное уваженіе и довѣріе къ этому штабъ-офицеру. Я поручилъ ему на словахъ переговорить съ вами и о своихъ дѣлахъ, и о вашихъ, и сдѣлать вамъ предложеніе, которое, надѣюсь, вы не откажете и этимъ поставите меня въ возможность востановить ходъ вашихъ дѣлъ и службы».
Когда князь писалъ это письмо, онъ не зналъ того, что я продрался уже въ службу и, состоя чиновникомъ порученій при графѣ Адлербергѣ, находился съ нимъ, по дѣламъ почтоваго совѣта, въ личныхъ отношеніяхъ. Обстановка моя въ то время была уже довольно прочная и многообѣщающая, такъ что предложеніе князя перейти на службу въ отдаленный Кавказъ не представлялось уже для меня привлекательнымъ. Я откровенн высказалъ это Зиновьеву и, поручивъ ему благодарить князя, пустился въ разспросы о ихъ кавказскомъ житьѣ-бытьѣ. Оказалось, между прочимъ, что Зиновьевъ
