здѣсь — почтальоны, и т. п. Во главѣ всего этого стояли члены совѣта главноначальствующаго, за ними чиновники поручені, потомъ чиновники, состоящіе вообще при управленіи въ несмѣтномъ количествѣ. Потомъ тянулись цензурные чиновники, чиновники желѣзной дороги, чиновники городскихъ почтъ и т. д., и т. д., однимъ словомъ, всѣ комнаты наполнялись страно, и все это ожидало появленія Прянишникова. Когда онъ появлялся, пѣвческій хоръ пнлъ концертъ и провозглашалъ многолѣтіе. Затѣмъ начинались взаимныя поздравленія, и Прянишниковъ владнлъ неподражаемымъ искусствомъ обласкать каждаго. Нельзя не признать, что вся эта обстановка доказываетъ, что директоръ почтоваго департамента не походитъ на директоровъ другихъ департаментовъ.
Это мило почтовое вѣдомство долго сохраняло какія-то исключительно и ему одно принадлежащія права и выгоды. Оно располагало какими-то таинственными суммами, которыя были въ завѣдываніи старшаго цензора Ульрихса. Эти суммы покрывали все, на что не было штатнаго назначенія. Такъ, напр., только три чиновника особыхъ порученій имѣли штатное содержаніе; но это нисколько не мншало получать содержаніе остальнымъ сорока чиновниками, хотя относительно ихъ въ штатѣ именно сказанн: «безъ жалованья». Разница была въ томъ только, что одни получали свое содержаніе изъ казначейства, а другіе отъ Ульрихса. Я самъ черпалъ изъ послѣдняго источника по 1.200 руб. въ годъ и, только по введенному Ульрихсомъ правилу, отднлялъ по 1 руб. въ мѣсяцъ въ особую, учрежденну имъ, кружку на оббразъ или на украшеніе церкви, или на что-то въ этомъ родѣ… Какія именно эти суммы, я тогда не зналъ и теперь не знаю положительно.
Обращаясь собственно къ Прянишникову, я долженъ прибавить, что всѣ эти выгоды, права, обрисовывающія внутреннюю его, такъ сказать, обстановку, нисколько не оправдывали, конечно, скачка въ Государственный Совѣтъ, скачка, который совершаютъ большею частью состарѣвшіеся или неудавшіеся министры, и потому переходъ этотъ произвелъ, по обычаю, большой шумъ въ Петербургѣ и по обычаю шумъ недоброжелательный. Нечего и говорить, что самъ Прянишниковъ былъ счастливъ и доволенъ въ
