статокъ всей легкой кавалеріи); часто они являются страшнвми опустошителями 1) . Но когда они слишкомъ злоупотребляютъ грабежемъ, то виною этому всегда бываетъ главнокомандующій арміею, такъ какъ онъ можетъ, если пожелаетъ, положить предѣлъ ихъ насиліямъ. Въ началѣ кампаніи онъ долженъ при первой жалобѣ приказать строго наказать двухъ или трехъ командировъ казачьихъ полковъ; это самое дѣйствительное средство, къ которому слѣдуетъ прибѣгнуть. Часто невозможно остановить отдѣльныхъ личностей, не имѣющихъ формы и пр.; но когда отвѣтственными являются начальники, то послѣднше сумѣютъ найти виновныхъ. Вообще, казачьи начальники имѣютъ большую власть надъ своими подчиненными и сдѣлали бы изънихъ честныхъ людей, еслибы сами были таковыми 2); но немногіе изъ русскихъ генераловъ заботятся удерживать своихъ кзаковъ отъ насилій. Между прочимъ, Суворовъ вмѣсто того, чтобы обуздывать казаковъ, дозволяетъ имъ и поощряетъ ихъ, и я былъ очевидцемъ, какъ они повсюду, въ Молдавіи и въ Польшѣ, совершали страшныя жестокости.
V.
Генеральный штабъ. — Полковые маневры. — Первое сраженіе, даваемое русскими. — Инспекторскіе смотры и инспекторы. — Общія размышленія о русскомъ солдатѣ. — Его превосходня качества. — Заключеніе.
Генеральный штабъ, о которомъ я уже говорилъ и который называется квартирмейстерскимъ корпусомъ, стоитъ почти на томъ же уровнѣ,
1) Но главнымъ образомъ въ военое время и въ непрітельской странѣ, такъ какъ въ мирное время и даже въ завоеванныхъ мѣстостяхъ они спокойнѣе регулярныхъ войскъ. Лично казаки бываютъ очень привязаны и вѣрны тѣмъ. въ чье распоряженіе они даны (а ихъ даютъ всѣмъ полковникамъ и всѣмъ волонтерамъ для ихъ услугъ, порученій и т. п.). Въ сраженши при Мачинѣ у меня былъ одинъ казакъ, постоянно и всюду меня сопровождавшій. Въ то время, какъ я произвелъ съ гусарами атаку и мы были окружены турками, онъ былъ сбитъ съ лошади, раненъ, сброшенъ на землю и потерялъ одинъ изъ писолетовъ, которые я далъ ему на храненіе. Когда онънашелъ меня, то бросился мнѣ въ ноги, просилъ простить его за то,что потерялъ пистолетъ,и не промолвилъ ни одного слова ни о своей ранѣ, ни о своихъ опасностяхъ; я поднялъ его и подарилъ ему дукатъ. Онъ былъ пораженъ, десять или двѣнадцать разъ перекрестился и побѣжалъ разсказывать эту исторію своимъ товарищамъ; онъ не могъ прійти въ себя отъ изумленія отъ того, что я не приказалъ его избить за эту потерю.
2) Въ 1795 году я имѣлъ подъ своимъ начальствомъ въ Польшѣ полкъ казаковъ полковника Кутейникова, молодаго и превосходнаго офицера, солдаты котораго были образцомъ благоразумія и спокойствія; но такихъ очень мало.
