исполнилъ его порученіе, какъ онъ сказалъ мнѣ: «А уменя уже былъ Первухинъ съ жалобою, что эскадронный командиръ маіоръ Пан-въ не принимаетъ купленнаго вами сѣна; надобно вамъ сейчасъ же ѣхать туда; Первухинъ уже уѣхалъ».
Пораженный такою нежданою вѣстію, какъ громомъ, нисколько не мѣшкая, я поскакалъ въ тотъ эскадронъ. Пріѣзжаю въ село, нахожу Первухина и спрашиваю его, гдѣ сѣно. «А вотъ пожалуйте, — сказалъ мнѣ Первухинъ, — на этотъ дворъ: тутъ у мужичка я нанялъ мѣсто подъ складъ снна и свалилъ его».
— Зачѣмъ же ты свалилъ его? — спрашиваю я.
— Да когда воза пришли, то на верху сѣна лежалъ хлопьями снѣгъ; это увидалъ маіоръ, и, несмотря на то, что весь снѣгъ былъ скиданъ, онъ отказался принимать сѣно, а какъ нанятыя подводы держать было нельзя, то я и былъ заставленъ необходимостію сложить куда-нибудь сѣно на храненіе, «чтобы оно не пропало за-даромъ», — отвѣтилъ Первухинъ.
Осмотрѣвъ сложенное сѣно, я послалъ просить маіора, чтобы онъ пожаловалъ къ мѣсту нахожденія сѣна для объясненшя со мною. Приходитъ П-въ и на вопросъ мой, почему онъ не принимаетъ сѣно, отвѣтилъ, что «оно рыбою пахнетъ». Поспоривъ съ нимъ и не добившись искомаго рузельтата, я раскланялся и отправился въ станціонную избу, приказавъ запрягать для себя лошадей.
Въ сказанной избѣ я засталъ двухъ мужичковъ, изъ которыхъ одинъ курилъ изъ трубченки, внимательно слушая какое-то повѣствованіе своего «побратима». Увидѣвъ меня, они встали, поклонились, и бесѣда ихъ прекратилась. Въ ожиданши лошадей, я заговорилъ съ ними и узналъ, что курильщикъ есть сельскій писарь, а повѣствователь — сборщикъ крестьянскихъ податей. Во время такого разговора, неожиданно входитъ въ избу П-въ и говоритъ мнѣ, что онъ согласенъ принять сѣно подъ тѣмъ условіемъ, чтобы я далъ два пуда за одинъ. На это я ему отвѣчалъ категорически, что, во первыхъ, безъ вѣдома Байкова, я ни въ какія сдѣлки съ нимъ входить не считаю себя въ правѣ, а, во-вторыхъ, что если онъ находитъ сѣно качества незаконнаго, тѣмъ болѣе пахнущимъ рыбою, такъ онъ не долженъ и ста пудовъ брать за одинъ. Получивъ такую загвоздку, П-въ ушелъ, не возразивъ мнѣ ни слова. По уходѣ его, я обратился къ находившимся въ избѣ помянутымъ двумъ лицамъ съ вопросомъ, слышали ли они, чего требовалъ отъ меня маіоръ, и могутъ ли дать мнн въ томъ подписку. «Слышали, — отвѣчали они вмѣстѣ, — и подписку дать согласны».
Я послалъ находившагося при мнн провіантскгао служителя достать бумаги, перо и чернилъ. Когда эти матеріалы были принесены, сельскій ппсарь сказалъ мнѣ: «Ваше благородіе! сами по себѣ, безъ разрѣшеніа
