владѣетъ и хозяйничаетъ въ емъ, уже на иныхъ началахъ, разбогатѣвшій крестьянинъ.
Тѣмъ не менѣе Ш. принесъ немало пользы той мѣстности, въ которой жилъ и работалъ. Онъ изъ первыхъ ввелъ у себя образцовую обработку земли и улучшенное хозяйство; къ нему ѣздили учиться. Кромѣ того Ш. впослѣдствіи усердно служилъ обществу, какъ выдающійся земскій дѣятель, губернскій и уѣздный гласный, а затѣмъ какъ мировой судья перваго призыва, послѣ введенія судебной реформы.
Въ той же Херсонской губ. я зналъ другаго помѣщика Д., котораго, подобно Ш., можно было считать передовымъ. Онъ тоже призналъ упраздненіе крѣпостнаго права неизбѣжною необходимостью, такъ же, какъ и Ш., ревностно велъ хозяйство на новыхъ началахъ, но съ несравненно большею выдержкою, не увлкаясь дорогостоющими экспериментами. Онъ вѣчно жаловался на мужика и его яко-бы распущенность, но никогда его не обижалъ. Д. помѣщался со своей семьей въ старомъ, плохо выстроеномъ, отцовскомъ домѣ, крытомъ соломою. Но зато всн хозяйскія постройки, амбары, магазины, конюшни, помѣщеншя для скота — всѣ были каменные, подъ толевой крышей, на диво крѣпко постоеные, точно у Собакевича. Но что всего важнѣе — Д. жилъ и хозяйничалъ съ большимъ разсчетомъ и неусыпно заботился о томъ, чтобы расходы были значительно менѣе прихода. Д. благополучно сживался съ новыми порядками, вызванными отмѣною крѣпостнаго права, выдержалъ всякіе кризисы и въ результатѣ сохранилъ въ цѣлости отцовское наслѣдіе и остался вполнѣ независимымъ владѣльцемъ прекрасно устроеннаго имѣнія и составилъ крупный оборотный капиталъ, хотя Д. чуждъ былъ какихъ бы то ни было спекуляціи и торговой оборотливости. Лучшимъ доказательствомъ этого можетъ служить тотъ фактъ, что Д. нерѣдко держалъ въ амабарахъ по два года не проданную пшеницу, до сорока тысячъ пудовъ, находя предлагаемыя цѣны низкими. Вообще Д. собственнымиъ примнромъ напоминалъ мнѣ слова Ш., что при трудѣ, знаніи и толковой бережливости, не страшна для сельскаго хозяина крѣпостная реформа, что при этихъ условіяхъ можно было преодолѣть всѣ трудности и выйти изъ борьбы побѣдителемъ.
Въ послѣдніе годы предъ отмѣною крѣпостнаго права, я жилъ и вращался въ Новороссійскомъ краѣ, преимущественно въ Херсонской губерніи и Бессарабіи. Въ то время (1857—1863 годы) этотъ обширный край былъ, сравнительно, мало населенъ, а Крымъ, вслѣдствіе эмиграціи татаръ, окончательно опустѣлъ. На обширныхъ черноземныхъ степяхъ Херсконской губерніи послееншя были рѣдки, народу тутъ жило очнеь мало, а крѣпостныхъ людей было еще менѣе. Какъ видно изъ замѣтокъ, сохранившихся у меня, въ 1858 году насчитывалось крѣпостныхъ резвичкихъ душъ въ Новороссійскомъ краѣ всего 341 ты-
