бою наидостойнѣйшихъ и наиполезнѣйшихъ для того кандидатовъ; многіе — изъ числа болѣе способныхъ и не менѣе, разумѣется, желавшихъ — остались за флагомъ и въ видѣ исключенія попали въ главную квартиру уже послѣ, когда успѣли выказаться въ личномъ ея составѣ разные ндочеты и когда на театрѣ войны, но въ другомъ вѣдомствѣ (отчасти и въ гражданскомъ управленіи) появлялись тѣ или другіе изъ видимо забытыхъ или обойденныхъ. Въ доказательство случайности выбора различныхъ лицъ въ составъ главной квартиры можно привести весьма разительный примѣръ. Начальникъ полеваго штаба до войны былъ предсѣдателемъ военнокодификаціоннаго комитета. Формируя штабъ, онъ взялъ къ себѣ изъ кодификаціоннаго комтета: генералъ-маіора Кучевскаго на должность своего помощника; дѣйствительнаго статскаго совѣтника Шуберта — правителемъ своей канцеляріи и статскаго совѣтника Стефана его помощникомъ. Конечно, онъ зналъ ихъ и привыкъ къ нимъ, но едва-ли въ главномъ штабѣ и въ войскахъ вообще не было другихъ болѣе компетентныхъ на эти должности кандидатовъ, чѣмъ вышеназванные чиновники, искусившіеся въ кодификаціи. Людямъ, привыкшимъ къ мертвымъ формамъ, было поручено живое дѣло. Результаты оказались плохіе и появились немедленно, съ первыхъ дней образованія штаба.
При отсутствиіи внутренней, органической солидарности между чинами главной квартиры, единственными побужденіями къ сближенію, къ установенію общности интересовъ были: совмѣстная служба и полнѣйшая бездѣятельность, скажу больше, праздность. Если къ этому прибавить избыток физическихъ силъ, достаточное денежное обезпеченіе и небѣдныя средства большаго губернскаго города, то станетъ совершенно понятнымъ, почему главная квартира зажила въ Кишиневн шумно и беззаботно. Вслѣдствіе неблагопріятныхъ обстоятельствъ, подобное положеніе дѣлъ затянулось на пять долгихъ мѣсяцевъ. Псолѣдствія празности незамедлили появиться. Начались пересуды, сплетни и другше отрицательные продукты провинціальной жизни, принявшіе еще большіе размѣры оттого, что главнокомандующій вскорѣ серьезно заболѣлъ, и болѣзнь его, сама по себѣ, давала поводъ къ различнымъ, разагающаго свойства, толкамъ. Говорили о всемъ и всѣх, все и вся,
