годарилъ, но не шелъ къ нему, сознавая, что мое появленіе онъ приметъ за напоминаніе о деньгахъ, а это ужъ вовсе не соотвѣтствовало моей моральной, такъ сказать, заносчивости. Я рѣшился вовсе не бывать у него до тѣхъ поръ, пока денежный вопросъ, такъ или иначе, исчезнетъ между нами. Между тѣмъ, приглашенія его зайти къ нему дѣлались настоятельнѣе. Потомъ, наконецъ, онъ сталъ присылать ко мнѣ своего камердинера съ просьбою заѣхать къ нему. Я говорилъ: «Хорошо» и не ѣхалъ. Наконецъ, я получилъ отъ него слѣдующую записку:
«Добрѣйшій Василій Антонович! дѣло, о которомъ я желаю съ вами переговорить, касается болѣе васъ, чѣмъ меня. Я желаю расчитаться съ вами и о степени вознагражденія вашихъ издержекъ хотѣлъ бы переговорить съ вами лично. Пришелъ бы самъ, но, право, нѣтъ минуты свободной съ петербургскимъ образомъ жизни и съ разбросаннымъ знакомствомъ. Вотъ истинная причина моей нескромности и привязчивой настоятельности. Простите моей маранье (записка писана карандашемъ) и вѣрьте совершенной моей преданности».
Записка эта произвела на меня совершено отрицательное дѣйствіе. Идти для того, чтобы говорить о денежныхъ разсчетахъ, лично до меня касающихся, было рѣшительно противъ моей натуры. Кромѣ того, я избалованъ былъ отношеніями моими къ князю Александру Ивановичу Барятинскому, который рѣшалъ и обдѣлывалъ подобныя дѣла съ величайшимъ достоинствомъ и благородствомъ. Однимъ словомъ, я рѣшительно не хотѣлъ, и на этотъ разъ, послѣдовать приглашенію князя Кочубея. Но помню очень хорошо, что жена моя, увидѣвшая случайно эту записку, поколебала мою рѣшимость. Она стала доказывать, что такимъ поведеніемъ я могу нажить себѣ врага въ князѣ Кочубеѣ, что свиданіе съ нимъ, котораго такъ настоятельно онъ требуетъ, положитъ конецъ всѣмъ недоразумѣніямъ и что, наконецъ, ей было очень пріятно, если бы въ нашей, довольно опустѣлой кассѣ, прибавилось лишнихъ нѣсколько сотенъ. Если самъ Адамъ не устоялъ противъ женскаго вліянія, то мнѣ, простому смертному, было простительно поддаться совѣтамъ моей жены, хотя не въ моемъ характерѣ прибѣгать въ дѣловыхъ моихъ отношеніяхъ къ женскому уму.
Князь Сергѣй жилъ тогда въ домѣ брата, князя Михаила, на Конногрвардейскомъ бульварѣ, а я занималъ казенную квартиру въ
