зомъ бюджетъ моихъ расходовъ простирался до 337 ½ фр. въ мѣсяцъ. А какъ братъ ассигновалъ мнѣ ежемѣсячно по 400 франковъ, то изъ остатка употреблялось на книги, бумагу, театры и прочіе расходы. Хозяинъ дома, отставной раненый капитанъ, и его сестра были честные и предобрые люди. Они содержали на откупу цѣлый отель, отдавали омера квартиръ и тѣмъ жили. На этой квартирѣ, очень для меня удобной и выгодной, я жилъ во все время пребыванія моего въ Парижѣ.
Для развитія въ обращеніи я былъ отрекомендованъ и введенъ въ нѣкоторые дома, какъ-то: маркиза Ле-Нормана, графа Клермона, королевскаго прокурора Жакино, но наилучше я былъ принятъ и обласканъ въ знаменитомъ коммерческомъ домѣ Бодени и Жоли.
Мнѣ было тогда 19 лѣтъ. Я былъ здоровъ, силенъ, статенъ и весьма пригожъ. Богъ одарилъ меня сильною волею и добрымъ сердцемъ, а связи съ людьми благородными утвердили въ строгой нравственности.
Братъ Григорій Петровичъ, оставляя меня въ Парижѣ, дѣлалъ много поучительныхъ наставлені, относительно опасности парижскихъ женщинъ и, наконецъ, какъ бы съ неудовольствіемъ выразилъ сомнѣніе къ моему поведенію въ будущемъ. Конечно, въ этомъ видна была его заботливость, за всѣмъ тѣмъ, это было слишкомъ строго съ его стороны. Мнѣ кажется, ему слѣдовало внушить мнѣ, чтобы я гнушался распутства съ публичными женщинами, но чтобы, при случаѣ, не удалялся отъ любовныхъ интригъ, но былъ бы въ этихъ дѣлахъ благоразуменъ, скрытенъ и остороженъ. Между тѣмъ его неумѣстный упрекъ задѣлъ сильно мое пылкое самолюбіе, и я съ достоинствомъ отвѣчалъ: «Братъ, вы меня худо знаете; — вотъ моя рука и слово честнаго человѣка, что въ нравственномъ отношеніи я явлюсь къ вамъ такимъ же, какмъ вы меня оставляете, хотя бы это стоило мнѣ жизни». Этотъ безразсуный обѣтъ стоилъ мнѣ весьма дорого. Былъ одинъ случай, касательно сердечной связи, которымъ умѣй я воспльзоваться пошелъ бы далеко и жизниь моя приняла бы совсѣмъ другое направленіе. Въ домахъ, въ кои я былъ вхожъ, были прелестныя женщины, да сверхъ того были и другіе увлекательные случаи, и я долженъ былъ бороться съ усиліемъ, чтобы противустоять искушеніямъ и побѣдить себя. Богъ услышалъ мою мольбу, утвердить меня, и никакіе соблазны не могли поколебать моей рѣшимости. Я сдержалъ мое слово и явился къ брату такимъ, какимъ онъ меня оставилъ. Но подобная борьба была для меня столь тягостна, что въ одно время я схватилъ бѣлую горячку, былъ въ помѣшательствѣ около сутокъ и пролежалъ больной нѣсколько дней.
Въ іюлѣ 1819 года пріѣхалъ ко мнѣ братъ Василій Петровичъ, а 30 августа мы оставили Парижъ.
Мы ѣхали съ братомъ въ дилижансѣ до Сенкантена, гдѣ ожидала насъ коляска съ лошадьми брата Григорія Петровича. Едва вышли мы
