пистолета въ бокъ отставнымъ поручикомъ Каховскимъ, однимъ изъ главнѣйшихъ заговорщиковъ, стоявшимъ въ толпѣ народа, за лошадью графа. Когда его несли въ казармы, послѣдовало еще нѣсколько выстрѣловъ въ толпу народа, его окружавшаго.
Когда государь, слѣдуя впереди роты его величества лейбъ гвардіи Преображенскаго полка, приблизился къ углу дома князя Лобанова (нынѣ домъ военнаго министерства), къ послѣднему прибылъ на рысяхъ лейбъ-гвардіи Конный полкъ, подъ командою своего командира генералъ-адъютанта графа Орлова[1] и былъ построенъ имъ въ эскадронной колоннѣ, лицомъ къ площади. Государь подъѣхалъ къ полку, былъ имъ привѣтствованъ радостными криками «ура!» и приказалъ, выдвинувъ полкъ болѣе впередъ на площадь, остановить его противъ памятника Петра Великаго, у котораго въ нестройной густой колоннѣ стояли роты лейбъ-гвардіи Московскаго полка, тыломъ къ зданію сената. Солдаты стояли съ небрежно-одѣтою аммуниціею и растегнутыми шинелями. Изъ среды ихъ раздавались по временамъ громкіе крики и не умолкалъ шумный говоръ, распространявшійся и на густыя массы народа, запружавшаго Сенатскую площадь. Изрѣдка раздавались восклицанія: «ура! Константину Павловичу!».
- ↑ въ послѣдствіи князь и предсѣдатель государственнаго совѣта. В. Ф.
сего
днишній день, но я имѣлъ утѣшеніе, ни съ чѣмъ несравненное, ибо видѣлъ въ тебѣ, во всѣхъ, во всемъ народѣ, друзей, дѣтей: Да дастъ мнѣ Богъ все щедрый силы имъ зато воздать, вся жизнь моя на то посвятится. Твой другъ искренній, Николай».
Графъ Милорадовичъ самъ хотѣлъ прочесть это письмо, но сколь много не ставили подлѣ него свѣчей, однакоже силы его того ему сдѣлать не позволили; когда же ему прочли его, то онъ сказалъ, чтобы письмо это положили съ нимъ въ гробъ, но потомъ перемѣнилъ свое намѣреніе и продиктовалъ свое
завѣщаніе, или лучше сказать, просьбу государю, заключавшуюся въ трехъ статьяхъ:
1) Письмо сіе отослать къ роднымъ.
2) Крестьянъ его отпустить на волю.
3) Друга его, Майкова, не забыть.
Часовъ въ 9 онъ исповѣдался и пріобщался св. таинъ, а въ полночь начался бредъ, предвѣстникъ кончины. Бореніе со смертью продолжалось часовъ до 3-хъ, и онъ умеръ въ безпамятствѣ, говоря, по своему обыкновенію,
то по-русски, то по-французски».
Разсказъ этотъ мы печатаемъ съ имѣющагося у насъ списка; онъ былъ напечатанъ въ 1861 г. въ одномъ мало распространенномъ «Историческомъ Сборникѣ».
