отказался отъ ихъ уроковъ. Математику я разлюбилъ, когда дошелъ до аналитики; уголовное и римское право мнѣ вовсе не нравились. Въ танцахъ я былъ плохъ, равно какъ и въ фехтованіи; нашими учителями были Севербрикъ и Гавеманъ; первый часто говаривалъ: ей, Глинка, заколю! и дѣйствительно кололъ меня.
Преимущественно я успѣвалъ въ языкахъ: нѣмецкій выучилъ въ полгода, къ изумленію профессора; латинскій съ И. Е., английскій и персидскій съ профессоромъ Джіафаромъ шли удачно. Географію зналъ хорошо, — исторію порядочно. Естественныя науки, въ особенности зоологію, любилъ страстно. Еще до пансіона я началъ замѣчать дивное разнообразіе естественныхъ произведеній. У дяди Аѳ. Андр. было множество птицъ въ клѣткахъ и въ отдѣленной сѣткою части гостинной, гдѣ онѣ летали. Я любилъ смотрѣть на нихъ и слушать ихъ пѣніе. Намъ досталось множество птицъ, по наслѣдству отъ дяди (брата моего отца). Въ самый годъ отъѣзда изъ деревни въ Петербургъ у меня уже летали птицы по комнатѣ, а когда мы жили у Калинкина моста — надъ мезониномъ, гдѣ я былъ помѣщенъ, какъ уже было сказано, отцемъ моимъ, въ большомъ чердакѣ, мезонину принадлежавшемъ, разведены были разнаго рода голуби и кролики, которые тамъ превосходно водились. Болѣе же всего способствовало развитію страсти моей къ зоологіи посѣщеніе нами кунсткамеры, подъ руководствомъ профессора Зембицкаго, который объяснялъ намъ предметы.
За нѣсколько времени до выпуска я принялся за науки, надѣясь на мою память, но догнать товарищей было невозможно. Математику я давно оставилъ, и очень хорошо помню, что изъ уголовнаго права выучилъ только одну статью; на вопросъ профессора отвѣчалъ ему совсѣмъ не то, о чемъ онъ спрашивалъ, но такъ ловко, что экзаменаторъ, профессор Зябловскій, остался мною доволенъ, несмотря на худо скрытый гнѣвъ профессора права. Однимъ словомъ, отчасти за прежнія заслуги, отчасти отъ ловкихъ моихъ увертокъ произошло, что въ началѣ лѣта 1822 года я былъ выпущенъ первымъ, съ правомъ на чинъ 10-го класса.
