въ оркестрѣ дяди. Въ 1819, 1820 и 1821 годахъ во время вакацій я посѣщалъ родителей; оркестръ дяди усовершенствовался и увеличился нѣсколькими мальчиками, которыхъ отецъ отдалъ учиться, чтобы имѣть собственную бальную музыку; сверхъ того для младшихъ сестеръ наняли гувернантку, мужъ которой, Карлъ Ѳедоровичъ Гемпель, сынъ органиста изъ Веймара, былъ хорошій музыкантъ. Онъ въ свободные часы отправлялся со мною къ дядюшкѣ Аѳанасію Андреевичу Глинкѣ; вмѣстѣ восхищались мы музыкой, но сознаюсь въ моемъ тогдашнемъ невѣжествѣ: будучи уже нѣсколько знакомъ съ увертюрами Керубини и Мегюля, съ большимъ удовольствіемъ слушалъ я увертюры Россини. Изъ нихъ Cenerentola такъ даже мнѣ понравилась, что мы съ Гемпелемъ переложили ее для фортепьяно въ 4 руки и нерѣдко потѣшались, играя ее. Около этого времени, или прежде, жилъ у насъ итальянецъ Тоди, обучавшій пѣнію и столько же плохой музыкантъ, какъ и всѣ, подобныя ему птицы пѣвчія.
Во время пребываванія въ пансіонѣ, и даже вскорѣ по приѣздѣ въ Петербургъ, родители, родственники и ихъ знакомые возили меня въ театръ; оперы и балеты приводили меня въ неописанный восторгъ; надо замѣтить здѣсь, что русскій театръ въ то время не былъ въ такомъ бѣдственномъ состояніи, какъ нынѣ[1], отъ постоянныхъ набѣговъ итальянцевъ. Несвѣдущіе, но напыщенные своимъ мнимымъ достоинствомъ, итальянскіе пѣвуны не наводняли тогда, подобно корсарамъ, столицъ Европы. Къ счастію моему ихъ тогда не было въ Петербургѣ, почему репертуаръ былъ разнообразный. Я видѣлъ оперы: «Водовозъ — Керубини», «Іосифъ — Мегюля», «Жокондъ — Николо Изуаръ», «Красная шапочка — Бальдё». Теноры Климовскій и Самойловъ, басъ Зловъ были пѣвцы весьма примѣчательные, а извѣстная пѣвица наша Сандунова, хотя уже не играла на театрѣ, но участвовала въ большихъ концертахъ и я слышалъ ее въ ораторіяхъ. Тогда я худо понималъ серьезное пѣніе, и солисты на инструментахъ и оркестръ нравились мнѣ болѣе всего.
Въ одинъ изъ приѣздовъ моего отца въ Петербургъ, онъ по-
- ↑ Писано въ 1854 году. Примѣч. Глинки.
