Находясь на фрегатѣ, мы вскорѣ увидѣли десантъ непріятелей, шедшій на гребныхъ судахъ къ Красному Яру на отдаленную батарею № 4-й. Непріятельский десантъ шелъ подъ прикрытіемъ дыма отъ выстрѣловъ, производимыхъ имъ съ своей позиціи по батареѣ № 1-й, названной непріятелемъ Шаховой, на мысѣ ниже внутренняго маяка надъ скалою известковаго камня, и по батареѣ № 2-й, находящейся на косѣ, по народному — «Кошкѣ», отдѣляющей портъ, запертый бономъ, и прикрывающей лѣвый бортъ нашего фрегата «Аврора». Занявшись на фрегатѣ управленіемъ орудій капитанской каюты и наблюдая за полетомъ ядеръ, я придалъ орудію самое большое возвышеніе и пустилъ по прицѣлу ядро; оно упало на батарею № 4-й, уже занятую непріятелемъ, водрузившимъ французскій флагъ, въ то время какъ командиръ означенной батареи, мичманъ Поповъ, не видя подкрѣпленія, заклепалъ орудія, взялъ порохъ и снаряды и ушелъ. Между тѣмъ начали собираться наши стрѣлковыя партіи и, несмотря на безпорядочный сборъ ихъ, толпившихся около мѣстности фрегата безъ предводителей, непріятель, увидя неожиданную массу нашихъ силъ, тотчасъ отретировался. При этомъ онъ сбросилъ съ батареии одно орудіе и повредилъ брюки и тали морскихъ станковъ. Въ это время на фрегатъ къ намъ взошелъ г. Завойко, въ сопровожденіи палача съ кнутами въ футлярѣ… Это униженіе достоинства начальника до того поразило меня, что я, и безъ того изнуренный путешествіемъ на транспортѣ «Двина» и послѣдовавшими за тѣмъ событіями, упалъ въ обморокъ въ батарѣе, откуда безчувственнаго снесли меня на кубрикъ, гдѣ, съ помощью доктора, привели меня въ чувство. Тутъ узналъ я, что г. Завойко ушелъ и приказалъ орудія на батареяхъ заклепать и, если фрегатъ не выдержитъ огня непріятелей, то его и транспортъ «Двину», стоящую рядомъ, сжечь, а команду собрать на берегъ. Едва держась на ногахъ, пошелъ я въ каюту и, встрѣтивъ фрегатскаго священника, іеромонаха отца Іону, сказалъ ему: «отецъ, можетъ быть, скоро я умру, но завѣщаю вамъ, что наша обязанность — расклепать орудія и поправить дѣло!»[1] Послѣ этихъ словъ я
- ↑ Этотъ почтенный іеромонахъ показалъ по время боя полнѣйшее мужество; онъ съ самаго начала дѣла оставался на шканцахъ и ростерахъ, ободрялъ матросовъ и хладнокровно считалъ сколько пролетало ядеръ. А. П. Арбузовъ.
