тежниковъ паническій страхъ. Несмотря на свою многочисленность, бунтовщики бросились бѣжать; ихъ погнали и стали бить дворовые, съ такою сметкою вооружившіеся. Мать моя и сестра, ничего не зная, готовятся въ смерти, и, между тѣмъ, видятъ, — и глазамъ своимъ не вѣрятъ: бѣгущая толпа съ моста, довольно высокаго, бросается въ воду!
Вбѣгаетъ горничная съ крикомъ: «Барыня, барыня! ваши поселянъ гонятъ!»
Что́ почувствовала въ эту минуту обреченная на вѣрную смерть и такъ мгновенно спасенная, нельзя словомъ сказать, ни перомъ описать. Прогнавъ поселянъ, дворовые люди учредили патрули, всю ночь и на другой день перекликались и стрѣляли изъ ружей; все это остановило неоднократно собиравшихся поселянъ (какъ сами они потомъ говорили) покончить съ Петровской барыней. Этотъ же геройскій подвигъ дворовыхъ людей остановилъ предумышленный мятежниками сильный набѣгъ на городъ Демьянскъ.
Замѣчательно, что во всемъ имѣніи пропали, похищенные поселянами, только: золотые часы моей матери съ цѣпочкою, пара ножницъ и мое ружье, тогда какъ всюду, куда ни являлись мятежники, обыкновенно все захватывалось и кто только не былъ изъ ихъ шаекъ, тотъ или погибалъ подъ ихъ ударами, или оставался на мѣстѣ жестоко избитымъ.
Причина нерѣшимости поселянъ была ясна: это безсознательное уваженіе, которое укоренилось долговременною неукоризненною жизнію моей матери — настоящей барыни, какъ ее окрестное населеніе величало.
Да не подумаетъ читатель, что я, какъ сынъ — пристрастный цѣнитель; нѣтъ, оно не такъ: никто во всемъ уѣздѣ не найдется (какого бы сословія ни былъ), чтобы опровергнуть что-либо изъ сказаннаго мною. Со стороны дворовыхъ людей это былъ подвигъ великой преданности; жаль, что онъ до сихъ поръ оставался незамѣченнымъ.
Я умалчиваю о другихъ эпизодахъ бунта въ Старой Русѣ, боясь невѣрности въ моемъ разсказѣ: время многое перемѣшало, другое и вовсе изгладило иэъ моей памяти; но что вѣрно, такъ это причина бунта: онъ былъ слѣдствіемъ полнаго отсутствія въ начальствующихъ пониманія характера движенія народныхъ массъ,
