лей, пока не досѣкались товаровъ; считая дѣло проиграннымъ, противникъ тогда «вдавалъ, показывалъ плечи», т.-е. обращался въ бѣгство. Для послѣдняго каждое пораженіе должно было, по характеру древней войны, близко граничить съ абсолютным пораженіемъ; ибо древне-русское войско, будучи стремительнымъ въ наступленіи, не умѣло мѣнять послѣдняго на оборону, не умѣло пользоваться лагеремъ, подъ которымъ бы смѣло можно было вступать въ бой, въ надеждѣ скрыться въ него, какъ въ вѣрную крѣпость, въ случаѣ если-бы постигла неудача. Однако этого никогда не случалось, потому что побѣдители скоро позабывали о непріятелѣ, бросались грабить обозъ и иногда начинали драться между собою изъ-за добычи, особенно когда въ походѣ участвовало нѣсколько союзниковъ. Пользуясь этою слабостью, нѣмцы иногда выходили невредимыми изъ затруднительнаго положенія: если столкновеніе съ русскимъ войскомъ не обѣщало ничего хорошего, они выставляли впередъ обозъ, который русскіе и бросались грабить, а сами тѣмъ временемъ спѣшили убраться восвояси. Не всѣ, впрочемъ, русскіе были одинаково падки на грабежъ обоза: лѣтописецъ отличаетъ смольнянъ, предававшихся при первой возможности грабежу, отъ новгородцевъ, неуклонно продолжавшихъ бой до конца. Пріобрѣтенію побѣды много содѣйствовали военныя хитрости, устройство подсадъ, засадъ, употребленіе западно̀й рати, полка: при помощи этихъ средствъ не рѣдко и съ слабѣйшими силами удавалось одерживать побѣды. Побѣдители, на древнемъ языкѣ, «становились на костѣхъ» и ударяли въ трубы.
Битвѣ въ чистомъ полѣ соотвѣтствовало взятіе городовъ (крѣпостей) приступомъ. Взятіе приступомъ, называвшееся въ древности взятіемъ на копье, копьемъ, открывалось пальбой изъ луковъ и праковъ, пороковъ (прати). Посредствомъ первыхъ старались затруднить дѣятельность осажденныхъ, которые защищались съ городскихъ стѣнъ также пороками и стрѣлами, да сверхъ того каменьемъ, колодами, горячей водой и тому подобнымъ: пальба изъ луковъ мѣшала имъ выходить изъ-за заборолъ, за которыми они обыкновенно скрывались. Пороки же принадлежали къ разряду метательныхъ машинъ, и камни, бросаемые этими машинами, достигали иногда столь значительной величины, что одинъ камень едва поднимали четыре, да и то
лей, пока не досекались товаров; считая дело проигранным, противник тогда «вдавал, показывал плечи», то есть обращался в бегство. Для последнего каждое поражение должно было, по характеру древней войны, близко граничить с абсолютным поражением; ибо древнерусское войско, будучи стремительным в наступлении, не умело менять последнего на оборону, не умело пользоваться лагерем, под которым бы смело можно было вступать в бой, в надежде скрыться в него как в верную крепость, в случае если бы постигла неудача. Однако этого никогда не случалось, потому что победители скоро позабывали о неприятеле, бросались грабить обоз и иногда начинали драться между собою из-за добычи, особенно когда в походе участвовало несколько союзников. Пользуясь этою слабостью, немцы иногда выходили невредимыми из затруднительного положения: если столкновение с русским войском не обещало ничего хорошего, они выставляли вперед обоз, который русские и бросались грабить, а сами тем временем спешили убраться восвояси. Не все, впрочем, русские были одинаково падки на грабеж обоза: летописец отличает смольнян, предававшихся при первой возможности грабежу, от новгородцев, неуклонно продолжавших бой до конца. Приобретению победы много содействовали военные хитрости, устройство подсад, засад, употребление западно̀й рати, полка: при помощи этих средств нередко и с слабейшими силами удавалось одерживать победы. Победители, на древнем языке, «становились на костех» и ударяли в трубы.
Битве в чистом поле соответствовало взятие городов (крепостей) приступом. Взятие приступом, называвшееся в древности взятием на копье, копьем, открывалось пальбой из луков и праков, пороков (прати). Посредством первых старались затруднить деятельность осажденных, которые защищались с городских стен также пороками и стрелами, да сверх того каменьем, колодами, горячей водой и тому подобным: пальба из луков мешала им выходить из-за заборов, за которыми они обыкновенно скрывались. Пороки же принадлежали к разряду метательных машин, и камни, бросаемые этими машинами, достигали иногда столь значительной величины, что один камень едва поднимали четыре, да и то
