Страница:Экспедиция в Центральную Азию (Козлов).pdf/50

Эта страница была вычитана


ихъ утесамъ лѣпится арца то сплошнымъ лѣсомъ, то одиночными деревьями. Чрезъ два часа мы уже было на перевалѣ Бамбурчитынъ-котэль. Съ вершины его открывается лабиринтъ горъ того же характера. Внизъ убѣгаетъ глубокое извилистое ущелье Ару-бамбурчиту. На всемъ своемъ пути звѣрей мы не встрѣчали, вслѣдствіе многолюдства. Только когда монголы покидаютъ горы, спускаясь въ Цайдамскую равнину, сюда приходятъ маралы, кабарга и медвѣди. Изъ птицъ были замѣчены тибетскіе уллары, красные вьюрки, альпійскія синицы и дрозды Кеслера. На этихъ наблюденіяхъ и закончилась охотничья поѣздка.

Утромъ, 16-го марта, нашъ караванъ потянулся внизъ по Ихэ-голу. Верблюды двигались несравненно быстрѣе, нежели яки и хайныки. Въ два перехода экспедиція перенеслась къ хырмѣ Барунъ-засака, а 20-го числа бивакъ ея стоялъ уже въ долинѣ Байнъ-гола. Въ это время рѣка быстро катила свои грязныя воды. Въ мѣстѣ переправы, Гянджуръ-гатама, плесъ Баинъ-гола имѣетъ отъ 30—50 саженъ ширины. Вода при насъ вскрылась только въ главномъ руслѣ, а по сторонамъ остались ледяные забереги. Глубина брода простиралась до 2—3 футовъ.

Благополучно переправившись на правый берегъ рѣки, караванъ направился внизъ по ея теченію. Чрезъ 23 версты мы достигли того мѣста на сѣверномъ рукавѣ, куда впервые вступили, идя въ передній путь. Здѣсь, при урочищѣ Хананъ-цаганъ, въ виду предстоящей пустыни, устроили дневку. Кстати намъ удалось произвести астрономическое наблюденіе. Погода выдалась рѣдко хорошая. Днемъ на солнцѣ грѣло по лѣтнему; въ глинистой почвѣ въ 1 ч. дня термометръ показалъ +40,3° C. Воздухъ былъ настельно прозраченъ, что хребетъ Бурханъ-Будда — эта гигантская стѣна, огораживающая Тибетское нагорье, былъ видѣнъ совсѣмъ отчетливо. Главныя вершины, засыпанныя снѣгомъ, ярко блестѣли на солнцѣ.

По долинѣ рѣки Баинъ-гола держалось много пролетныхъ птицъ; но по большей части это были тѣ же виды, которые наблюдались нами въ горахъ. Въ числѣ незамѣченныхъ раньше можно упомянуть: индійскаго гуся, черноухаго коршуна, черногорлаго дрозда и чеккана.

Покинувъ растительную полосу Баинъ-гола, мы вступили въ солончаковую равнину, раскинувшуюся въ ширину на 20 верстъ. Границей между той и другой служатъ пески, протянувшіеся грядой съ запада на востокъ. Однообразна и утомительна картина солончаковой равнины; ее не оживляетъ и р. Булунгиръ, протекающая въ сѣверной части солончаковъ. Мутныя и соленыя воды Булунгира несутся широкимъ русломъ, однимъ и нѣсколькими рукавами. Глубина въ мѣстѣ брода около двухъ футовъ.

Тотчасъ за Булунгиромъ поднимается каменистая возвышенность, отдѣляющая Цайдамъ отъ Курлыка. У южнаго ската этой возвышенной площади экспедиція сдѣлала временный привалъ; затѣмъ мы поднялись вновь, чтобы въ два дня пересѣчь пустыню, ширина которой на нашемъ пути слѣдованія простиралась до 77 верстъ. Въ 5 часовъ вечера мы остановились бивакомъ въ солончаковой впадинѣ, гдѣ былъ разбросанъ жалкій камышъ и рѣдкіе кусты тамариска. У туземцевъ это урочище носитъ подходящее названіе — Му-шакшикъ, т. е. худой кормъ.

Днемъ на солнцѣ было очень тепло и тихо; къ вечеру же поднялся сильный буранъ съ ю[?][1] воздухѣ тучи пыли и песка. Небо было [?] буранъ только ночью. На утро погода стала [?] прояснѣло.

Впереди лежалъ мелкосопочникъ, состоящій изъ пес[чани]ковъ и красныхъ глинъ. Выдающаяся, по величинѣ и х[а]рактеру, гора носитъ названіе Абдыринте-ула. Караванъ перевалилъ мелкосопочникъ восточнѣе этой горы. Подъемъ и спускъ ничтожные. По обоимъ скатамъ поверхностный слой почвы усыпанъ пескомъ и галькой.

Изъ растительности характернымъ деревомъ явился саксаулъ. Изъ животной же жизни замѣчены антилопа хара-сульта и заяцъ. Пернатыхъ представителей казалось больше: стайками проносились степные бульдуруки; по кустамъ саксаула трещали сойки; на землѣ сидѣли жаворонки. Изрѣдка къ сѣверу летѣли вереницы сѣрыхъ и индѣйскихъ гусей. Но нагрѣтой песчано-каменистой почвѣ ползали жуки, между тѣмъ какъ ящерицы еще не показывались. Въ этотъ день, какъ и въ предыдущій, пройдя 20 верстъ, мы сдѣлали привалъ и вторымъ пріемомъ, наконецъ, осилили пустыню. Въ воздухѣ висѣла пыльная дымка, значительно сокращавшая горизонтъ. Даже высокая гора на сѣверномъ берегу Тосо-нора, отстоявшая не болѣе 5 верстъ отъ нашего пути, была слабо замѣтна. Мутно-голубой отблескъ водъ самаго озера казался чѣмъ-то непонятымъ.

Поднявшись на вершину послѣдняго кряжа общей возвышенности, открывается видъ на долину р. Баннъ-гола (Курлыкскаго). Камыши на своемъ желтомъ фонѣ рѣзко выдѣляли какъ рѣки, такъ и безчисленное количество водныхъ площадокъ, красиво блестѣвшихъ подъ лучами низко опустившагося солнца. У границы болотной растительности ютились номады, подлѣ юртъ которыхъ паслись ихъ многочисленныя стада. Вскорѣ, затѣмъ, и мы вступили на лѣвый берегъ Баинъ-гола. Всю ночь — тихую и ясную — раздавались голоса черношейныхъ журавлей, большихъ и малыхъ утокъ и гусей.

25-го марта, переправившись черезъ Баинъ-голъ, экспедиція по распустившимся болотамъ направилась къ хырмѣ Курлыкъ-бэйсе — своему главному складу. Птицъ было такъ много, какъ мы еще нынче нигдѣ не видѣли. Не смотря на обиліе ихъ, на всемъ сонмищѣ лежала печать заботы. Для большинства изъ нихъ Курлыкъ только временная станція отдыха; впереди еще предстоялъ тяжелый и далекій путь, прежде нежели достигнуть полярныхъ странъ. Вотъ почему нѣтъ ни игривости, ни тѣхъ ликующихъ звуковъ, которые свойственны птицамъ, достигшимъ мѣстъ своего гнѣзденія.

Въ наблюденіяхъ за пернатымъ царствомъ, мы незамѣтно подошли къ хырмѣ. Здѣсь мы радушно встрѣтились съ людьми, охранявшими складъ. У нихъ оказалось все благополучнымъ. Бивакъ свой мы теперь расположили вблизи хырмы, при одномъ изъ многочисленныхъ болотъ.

На второй день отправились съ визитомъ къ бойсе, съ которымъ встрѣтились самымъ дружескимъ образомъ. Остававшіеся при складѣ люди съумѣли расположить въ свою пользу не только правителя, но и всѣхъ подвластныхъ ему монголовъ. Одинъ изъ туркестанскихъ стрѣлковъ, Замураевъ, сопровождалъ даже курлыкскаго бэйсе въ Дуланъ-китъ, когда тотъ, въ наше отсутствіе, ѣздилъ въ гости къ Кукунорскому вану. Старшій на складѣ предложилъ было управителю — бурята-забайкальца, какъ знавшаго мѣстный языкъ, но байсе

  1. Угол страницы заклеен. Пострадал весь этот абзац и первая строка следующего. — Примѣчаніе редактора Викитеки.
Тот же текст в современной орфографии

их утесам лепится арца то сплошным лесом, то одиночными деревьями. Чрез два часа мы уже было на перевале Бамбурчитын-котэль. С вершины его открывается лабиринт гор того же характера. Вниз убегает глубокое извилистое ущелье Ару-бамбурчиту. На всем своем пути зверей мы не встречали, вследствие многолюдства. Только когда монголы покидают горы, спускаясь в Цайдамскую равнину, сюда приходят маралы, кабарга и медведи. Из птиц были замечены тибетские улары, красные вьюрки, альпийские синицы и дрозды Кеслера. На этих наблюдениях и закончилась охотничья поездка.

Утром 16 марта наш караван потянулся вниз по Ихэ-голу. Верблюды двигались несравненно быстрее, нежели яки и хайныки. В два перехода экспедиция перенеслась к хырме Барун-засака, а 20-го числа бивак ее стоял уже в долине Байн-гола. В это время река быстро катила свои грязные воды. В месте переправы, Гянджур-гатама, плес Баин-гола имеет от 30—50 сажен ширины. Вода при нас вскрылась только в главном русле, а по сторонам остались ледяные забереги. Глубина брода простиралась до 2—3 футов.

Благополучно переправившись на правый берег реки, караван направился вниз по ее течению. Чрез 23 версты мы достигли того места на северном рукаве, куда впервые вступили, идя в передний путь. Здесь, при урочище Ханан-цаган, в виду предстоящей пустыни, устроили дневку. Кстати нам удалось произвести астрономическое наблюдение. Погода выдалась редко хорошая. Днем на солнце грело по-летнему; в глинистой почве в 1 ч. дня термометр показал +40,3 °C. Воздух был настельно прозрачен, что хребет Бурхан-Будда — эта гигантская стена, огораживающая Тибетское нагорье, был виден совсем отчетливо. Главные вершины, засыпанные снегом, ярко блестели на солнце.

По долине реки Баин-гола держалось много пролетных птиц; но по большей части это были те же виды, которые наблюдались нами в горах. В числе незамеченных раньше можно упомянуть: индийского гуся, черноухого коршуна, черногорлого дрозда и чекана.

Покинув растительную полосу Баин-гола, мы вступили в солончаковую равнину, раскинувшуюся в ширину на 20 верст. Границей между той и другой служат пески, протянувшиеся грядой с запада на восток. Однообразна и утомительна картина солончаковой равнины; ее не оживляет и р. Булунгир, протекающая в северной части солончаков. Мутные и соленые воды Булунгира несутся широким руслом, одним и несколькими рукавами. Глубина в месте брода около двух футов.

Тотчас за Булунгиром поднимается каменистая возвышенность, отделяющая Цайдам от Курлыка. У южного ската этой возвышенной площади экспедиция сделала временный привал; затем мы поднялись вновь, чтобы в два дня пересечь пустыню, ширина которой на нашем пути следования простиралась до 77 верст. В 5 часов вечера мы остановились биваком в солончаковой впадине, где был разбросан жалкий камыш и редкие кусты тамариска. У туземцев это урочище носит подходящее название — Му-шакшик, то есть худой корм.

Днем на солнце было очень тепло и тихо; к вечеру же поднялся сильный буран с ю[?][1] воздухе тучи пыли и песка. Небо было [?] буран только ночью. Наутро погода стала [?] прояснело.

Впереди лежал мелкосопочник, состоящий из пес[чани]ков и красных глин. Выдающаяся, по величине и х[а]рактеру, гора носит название Абдыринте-ула. Караван перевалил мелкосопочник восточнее этой горы. Подъем и спуск ничтожные. По обоим скатам поверхностный слой почвы усыпан песком и галькой.

Из растительности характерным деревом явился саксаул. Из животной же жизни замечены антилопа хара-сульта и заяц. Пернатых представителей казалось больше: стайками проносились степные бульдуруки; по кустам саксаула трещали сойки; на земле сидели жаворонки. Изредка к северу летели вереницы серых и индейских гусей. Но нагретой песчано-каменистой почве ползали жуки, между тем как ящерицы еще не показывались. В этот день, как и в предыдущий, пройдя 20 верст, мы сделали привал и вторым приемом наконец осилили пустыню. В воздухе висела пыльная дымка, значительно сокращавшая горизонт. Даже высокая гора на северном берегу Тосо-нора, отстоявшая не более 5 верст от нашего пути, была слабо заметна. Мутно-голубой отблеск вод самого озера казался чем-то непонятым.

Поднявшись на вершину последнего кряжа общей возвышенности, открывается вид на долину р. Банн-гола (Курлыкского). Камыши на своем желтом фоне резко выделяли как реки, так и бесчисленное количество водных площадок, красиво блестевших под лучами низко опустившегося солнца. У границы болотной растительности ютились номады, подле юрт которых паслись их многочисленные стада. Вскоре затем и мы вступили на левый берег Баин-гола. Всю ночь — тихую и ясную — раздавались голоса черношейных журавлей, больших и малых уток и гусей.

25 марта, переправившись через Баин-гол, экспедиция по распустившимся болотам направилась к хырме Курлык-бэйсе — своему главному складу. Птиц было так много, как мы еще нынче нигде не видели. Несмотря на обилие их, на всем сонмище лежала печать заботы. Для большинства из них Курлык только временная станция отдыха; впереди еще предстоял тяжелый и далекий путь, прежде нежели достигнуть полярных стран. Вот почему нет ни игривости, ни тех ликующих звуков, которые свойственны птицам, достигшим мест своего гнездения.

В наблюдениях за пернатым царством, мы незаметно подошли к хырме. Здесь мы радушно встретились с людьми, охранявшими склад. У них оказалось все благополучным. Бивак свой мы теперь расположили вблизи хырмы, при одном из многочисленных болот.

На второй день отправились с визитом к бойсе, с которым встретились самым дружеским образом. Остававшиеся при складе люди сумели расположить в свою пользу не только правителя, но и всех подвластных ему монголов. Один из туркестанских стрелков, Замураев, сопровождал даже курлыкского бэйсе в Дулан-кит, когда тот, в наше отсутствие, ездил в гости к кукунорскому вану. Старший на складе предложил было управителю — бурята-забайкальца, как знавшего местный язык, но байсе

  1. Угол страницы заклеен. Пострадал весь этот абзац и первая строка следующего. — Примѣчаніе редактора Викитеки.