Страница:Экспедиция в Центральную Азию (Козлов).pdf/47

Эта страница была вычитана


встрѣтило много народа. Между тѣмъ, сдѣлавъ большой переходъ, мы остановились также неподалеко отъ кочевій.

Отовсюду кругомъ съѣзжались тангуты къ чернымъ палаткамъ; туда же подъѣхала «предательская шарва». Затѣмъ прибылъ лама, и началось молебствіе. Казалось, что такъ и слѣдуетъ! Позже стихли звуки барабановъ и морскихъ раковинъ.

Въ 4 часа пополудни, когда люди отряда готовились къ обѣду, унтеръ-офицеръ Смирновъ, прислуживающій въ нашей палаткѣ, замѣтилъ подозрительныхъ тангутовъ, скрывшихся за ближайшій къ биваку увалъ. Не успѣлъ онъ опомниться, какъ оттуда послѣдовалъ выстрѣлъ, затѣмъ изъ разныхъ мѣстъ засады дождемъ посыпались на нашъ бивакъ тангутскія пули. Въ минуту мы были подъ ружьемъ, надѣвъ сумки съ патронами. В. И. Роборовскій, будучи еще слишкомъ слабымъ, чтобы быстро подвигаться, остался съ урядникомъ Жаркимъ для прикрытія бивака. Я же, съ В. Ѳ. Ладыгинымъ и прочими людьми отряда, горстью въ 6 человѣкъ, двинулся на встрѣчу разбойниковъ, которые разсыпались по увалу и открыли оттуда стрѣльбу. Двѣ партіи скоро были выбиты: въ то время, когда первая убѣгала, вторая поддерживала огонь. Нѣсколько человѣкъ на нашихъ глазахъ поплатились жизнью. Но какъ всегда, тангуты подхватывали павшихъ товарищей и съ ними скрывались изъ вида.

Покончивъ съ большею частью разбойниковъ, мы направились къ правому флангу ихъ, откуда на насъ особенно много сыпалось пуль. Но, къ своему удивленію, мы здѣсь никого не застали. Вѣроятно, эта партія, увидѣвъ бѣгство товарищей, во̀-время послѣдовала ихъ примѣру. Къ тому же оставшіеся на бивакѣ, отъ времени до времени, посылали туда свои пули. Лишь одна конная партія, какъ выяснилось послѣ, въ ожиданіи успѣха товарищей, ждала благопріятнаго момента, чтобы угнать нашихъ караванныхъ животныхъ. Получивъ же привѣтственный залпъ, и она быстро исчезла.

Какъ видно, маленькая кучка, смѣло бросившаяся подъ огнемъ на укрытыхъ разбойниковъ, произвела на нихъ такое впечатлѣніе, что они отказалось отъ задуманнаго грабежа и обратились въ бѣгство.

Вернувшись на свой бивакъ, мы посылали, отъ времени до времени, залпы на 1,000—1,500 шаговъ по тѣмъ разбойникамъ, которые уже на лошадяхъ выѣзжали изъ оврага и направлялись къ сосѣднему стойбищу. Тѣмъ временемъ наступила темнота и стрѣльба стала безцѣльной. Отрядъ экспедиціи выпустилъ 600 патроновъ. Послѣ отраженія разбойниковъ мы прочистили свои винтовки и выпили чаю. Тутъ же замѣтили, что наша палатка оказалась прострѣленной въ двухъ мѣстахъ. Нельзя не удивляться счастію, что мы всѣ уцѣлѣли. Казалось, что всѣ шансы успѣха были на сторонѣ тангутовъ. Вѣдь они заблаговременно собрались въ значительномъ числѣ изъ двухъ хошуновъ: Ртау-Мецынъ и Ртау-Гунма. Кромѣ того, предательски днемъ прокрались къ ближайшему увалу и первые, превосходя насъ во много разъ числомъ, открыли огонь. Но что всего курьезнѣе, такъ это молебствіе ламы, который благословилъ ихъ на бой и предсказалъ успѣхъ[1].

Позднимъ вечеромъ, на ближайшихъ тангутскихъ стойбищахъ людей не было. Только одни стада номадовъ, безъ присмотра, бродили вдали отъ палатокъ. Тихая, ясная ночь была вся нами проведена подъ ружьемъ. По временамъ раздавался лай псовъ и доносились крики разбойниковъ. Быть можетъ намъ готовилось мщеніе. Но все минуло благополучно.

На утро, 14-го февраля, въ 9 час., мы уже двинулись въ путь. Высланный разъѣздъ слѣдовалъ впереди, ближайшимъ гребнемъ горъ. Когда караванъ миновалъ стойбища тангутовъ, послѣдніе стали показываться изъ боковыхъ ущелій горъ и направляться къ покинутымъ жилищамъ.

Когда мы поднялось на перевалъ Нджугуды-нига, намъ открылся видъ на водораздѣлъ басейна Желтой рѣки и водъ Цайдама. Туда, на сѣверо-западъ, и лежалъ обратный нашъ путь — къ озеру Тосо-нору. Переправившись чрезъ Чурмынъ и одинъ изъ его притоковъ, мы остановились бивакомъ въ долинѣ главной рѣки.

Въ верстѣ отъ нашего бивака, на противоположномъ берегу, стоитъ «обо», о которомъ упоминалось выше. На нашихъ глазахъ къ нему начали съѣзжаться тангуты и служить молебствія. Мы уже думали, что на экспедицію готовятся новое нападеніе. Между тѣмъ, по окончаніи моленій, къ намъ пріѣхалъ лама-галыкъ, знавшій о нападеніи ртаускихъ тангутовъ, съ заявленіемъ: «что непремѣнно попроситъ своего отца Гыпса-Нгырё наказать нападавшихъ на насъ». Вообще, этотъ лама намъ очень понравился. Въ эти мѣста онъ попалъ за сборомъ подаяній на кумирню Роджа-Гомба, гдѣ постоянно живетъ; кромѣ того, онъ очень часто и по-долгу живетъ въ монастырѣ Лабранѣ. Вмѣстѣ съ тѣмъ, онъ считался ламой у того начальника галыковъ, который кочуетъ на извилинѣ Желтой рѣки при урочищѣ Кансыръ или Гансыръ.

Днемъ погода стояла ясная, теплая. Ночью же она совершенно испортилась: съ сѣверо-запада пришла густая пыль и понизила температуру, а на утро, когда мы двигались по всхолмленной долинѣ, начался сильный буранъ, поднявшій въ воздухѣ тучи пыли. Временные порывы останавливали вьючныхъ животныхъ; лично намъ вѣтеръ спиралъ дыханіе, обдавая невыносимой стужей. Тончайшая пыль слѣпляла глаза, налетавшіе вихри не давали возможности двигаться впередъ. Сдѣлавъ 7 верстъ, караванъ остановился въ одной изъ многочисленныхъ балокъ, спускавшихся съ сосѣднихъ горъ. Наши палатки, поставленныя съ большимъ трудомъ, сильно трещали подъ напоромъ бурана; деревянные устои скрипѣли, точно снасти на суднѣ. Можно себѣ представить, какъ было холодно подъ нашимъ бѣлымъ покровомъ. Особенно тяжела была въ это время служба людей. Ночныя дежурства, по-прежнему, держались усиленныя. Вслѣдствіе малочисленности конвоя, приходилось стоять каждому человѣку въ теченіе ночи отъ 6 до 7 часовъ. Но къ чести и славѣ чиновъ отряда, они все время держали себя по истинѣ молодцами.

На третій день движенія отъ Чурмына мы уже поднялись на перевалъ-водораздѣлъ Шиму-лабдынъ, абсолютная высота котораго простирается до 13,700 фут. Собственно водораздѣлъ представляетъ узелъ отроговъ сѣверныхъ и южныхъ горъ. Вершина его носитъ мягкій, луговой характеръ. Съ высшей точки Шиму-лабдынъ открывается видъ не только на долину, но и на самое озеро Тосо-норъ. Къ сожалѣнію, въ воздухѣ висѣла пыльная дымка.

  1. Какъ намъ потомъ передавали настоящіе купцы «шарва», встрѣченные по дорогѣ, да и проводники-тангуты, знавшіе обычаи своихъ собратій.
Тот же текст в современной орфографии

встретило много народа. Между тем, сделав большой переход, мы остановились также неподалеку от кочевий.

Отовсюду кругом съезжались тангуты к черным палаткам; туда же подъехала «предательская шарва». Затем прибыл лама, и началось молебствие. Казалось, что так и следует! Позже стихли звуки барабанов и морских раковин.

В 4 часа пополудни, когда люди отряда готовились к обеду, унтер-офицер Смирнов, прислуживающий в нашей палатке, заметил подозрительных тангутов, скрывшихся за ближайший к биваку увал. Не успел он опомниться, как оттуда последовал выстрел, затем из разных мест засады дождем посыпались на наш бивак тангутские пули. В минуту мы были под ружьем, надев сумки с патронами. В. И. Роборовский, будучи еще слишком слабым, чтобы быстро подвигаться, остался с урядником Жарким для прикрытия бивака. Я же с В. Ф. Ладыгиным и прочими людьми отряда горстью в шесть человек двинулся на встречу разбойников, которые рассыпались по увалу и открыли оттуда стрельбу. Две партии скоро были выбиты: в то время, когда первая убегала, вторая поддерживала огонь. Несколько человек на наших глазах поплатились жизнью. Но, как всегда, тангуты подхватывали павших товарищей и с ними скрывались из вида.

Покончив с большею частью разбойников, мы направились к правому флангу их, откуда на нас особенно много сыпалось пуль. Но, к своему удивлению, мы здесь никого не застали. Вероятно, эта партия, увидев бегство товарищей, вовремя последовала их примеру. К тому же оставшиеся на биваке от времени до времени посылали туда свои пули. Лишь одна конная партия, как выяснилось после, в ожидании успеха товарищей, ждала благоприятного момента, чтобы угнать наших караванных животных. Получив же приветственный залп, и она быстро исчезла.

Как видно, маленькая кучка, смело бросившаяся под огнем на укрытых разбойников, произвела на них такое впечатление, что они отказалось от задуманного грабежа и обратились в бегство.

Вернувшись на свой бивак, мы посылали от времени до времени залпы на 1 000—1 500 шагов по тем разбойникам, которые уже на лошадях выезжали из оврага и направлялись к соседнему стойбищу. Тем временем наступила темнота и стрельба стала бесцельной. Отряд экспедиции выпустил 600 патронов. После отражения разбойников мы прочистили свои винтовки и выпили чаю. Тут же заметили, что наша палатка оказалась простреленной в двух местах. Нельзя не удивляться счастью, что мы все уцелели. Казалось, что все шансы успеха были на стороне тангутов. Ведь они заблаговременно собрались в значительном числе из двух хошунов: Ртау-Мецын и Ртау-Гунма. Кроме того, предательски днем прокрались к ближайшему увалу и первые, превосходя нас во много раз числом, открыли огонь. Но что всего курьезнее, так это молебствие ламы, который благословил их на бой и предсказал успех[1].

Поздним вечером на ближайших тангутских стойбищах людей не было. Только одни стада номадов без присмотра бродили вдали от палаток. Тихая ясная ночь была вся нами проведена под ружьем. По временам раздавался лай псов и доносились крики разбойников. Быть может, нам готовилось мщение. Но все минуло благополучно.

Наутро 14 февраля, в 9 часов, мы уже двинулись в путь. Высланный разъезд следовал впереди ближайшим гребнем гор. Когда караван миновал стойбища тангутов, последние стали показываться из боковых ущелий гор и направляться к покинутым жилищам.

Когда мы поднялось на перевал Нджугуды-нига, нам открылся вид на водораздел бассейна Желтой реки и вод Цайдама. Туда, на северо-запад, и лежал обратный наш путь — к озеру Тосо-нору. Переправившись чрез Чурмын и один из его притоков, мы остановились биваком в долине главной реки.

В версте от нашего бивака, на противоположном берегу, стоит «обо», о котором упоминалось выше. На наших глазах к нему начали съезжаться тангуты и служить молебствия. Мы уже думали, что на экспедицию готовятся новое нападение. Между тем, по окончании молений, к нам приехал лама-галык, знавший о нападении ртауских тангутов, с заявлением: «Что непременно попросит своего отца Гыпса-Нгырё наказать нападавших на нас». Вообще, этот лама нам очень понравился. В эти места он попал за сбором подаяний на кумирню Роджа-Гомба, где постоянно живет; кроме того, он очень часто и подолгу живет в монастыре Лабране. Вместе с тем, он считался ламой у того начальника галыков, который кочует на извилине Желтой реки при урочище Кансыр или Гансыр.

Днем погода стояла ясная, теплая. Ночью же она совершенно испортилась: с северо-запада пришла густая пыль и понизила температуру, а наутро, когда мы двигались по всхолмленной долине, начался сильный буран, поднявший в воздухе тучи пыли. Временные порывы останавливали вьючных животных; лично нам ветер спирал дыхание, обдавая невыносимой стужей. Тончайшая пыль слепляла глаза, налетавшие вихри не давали возможности двигаться вперед. Сделав 7 верст, караван остановился в одной из многочисленных балок, спускавшихся с соседних гор. Наши палатки, поставленные с большим трудом, сильно трещали под напором бурана; деревянные устои скрипели, точно снасти на судне. Можно себе представить, как было холодно под нашим белым покровом. Особенно тяжела была в это время служба людей. Ночные дежурства по-прежнему держались усиленные. Вследствие малочисленности конвоя, приходилось стоять каждому человеку в течение ночи от шести до семи часов. Но к чести и славе чинов отряда, они все время держали себя поистине молодцами.

На третий день движения от Чурмына мы уже поднялись на перевал-водораздел Шиму-лабдын, абсолютная высота которого простирается до 13 700 фут. Собственно водораздел представляет узел отрогов северных и южных гор. Вершина его носит мягкий, луговой характер. С высшей точки Шиму-лабдын открывается вид не только на долину, но и на самое озеро Тосо-нор. К сожалению, в воздухе висела пыльная дымка.

  1. Как нам потом передавали настоящие купцы «шарва», встреченные по дороге, да и проводники-тангуты, знавшие обычаи своих собратий.