жному кредиту. Французы безпрестанно приступали къ намъ, обобраннымъ ими до послѣдней нитки, не обмѣняемъ ли ихъ ассигнацій, новыхъ, по большой части сторублевыхъ, на серебро, съ предложеніемъ чрезвычайно большаго лажа,[1] морщась между тѣмъ, что платятъ имъ за тяжкіе труды ихъ столь легкою монетою. Но разбойническія добычи, освященныя въ бѣдственномъ нашемъ мірѣ именемъ права войны, съ излишествомъ вознаграждали враговъ всякаго истинно священнаго права; и не льзя было не улыбнуться сквозь горькихъ слезъ, видя солдата ѣдущаго верхомъ въ женскомъ салопѣ, въ женской шубейкѣ, или въ крестьянской шапкѣ, въ крестьянскомъ кафтанѣ; и Кавалеровъ Почетнаго Легіона, унтеръ- и оберъ-офицеровъ, расхаживающихъ въ мужичей обуви—въ котахъ. Для вышесказанной же цѣли безъ сомнѣнія дано сто тысячъ рублей ассигнаціями созданному беззаконною властію Градскому головѣ на закупку жизненныхъ при-
жному кредиту. Французы беспрестанно приступали к нам, обобранным ими до последней нитки, не обменяем ли их ассигнаций, новых, по большей части сторублёвых, на серебро, с предложением чрезвычайно большого лажа,[1] морщась между тем, что платят им за тяжкие труды их столь лёгкою монетою. Но разбойнические добычи, освящённые в бедственном нашем мире именем права войны, с излишеством вознаграждали врагов всякого истинно священного права; и нельзя было не улыбнуться сквозь горьких слёз, видя солдата едущего верхом в женском салопе, в женской шубейке, или в крестьянской шапке, в крестьянском кафтане; и Кавалеров Почётного Легиона, унтер- и обер-офицеров, расхаживающих в мужичей обуви — в котах. Для вышесказанной же цели без сомнения дано сто тысяч рублей ассигнациями созданному беззаконною властию Градскому голове на закупку жизненных при-
