Преслѣдуютъ всюду видѣнія ложа,—
И съ этою жаждой любви безъ границъ,
55 Стремится онъ въ сѣти коварныхъ блудницъ.
И чѣмъ онъ сильнѣе и духомъ и тѣломъ—
Тѣмъ гибнетъ вѣрнѣе: чѣмъ глубже рѣка,
Тѣмъ болѣе зыбь на волнахъ велика.
Борьба человѣку явилась удѣломъ;
60 Когда же отъ ужасовъ вѣчной войны,
Онъ жаждетъ забвенья въ объятьяхъ жены—
Тогда начинается втайнѣ другая,
Межъ нимъ и межъ нею, борьба роковая:
Въ разгарѣ лобзаній ведется она,
65 Губя безпощадно и разумъ и силу,—
И въ каждой женѣ онъ находитъ—Далилу.
Въ объятіяхъ страсти всегда холодна,
Она не знакома съ любовнымъ недугомъ
И въ этомъ, смѣясь, сознается подругамъ.
70 Ей страшенъ бываетъ ея властелинъ,
Онъ грубъ и беретъ отъ нея наслажденье,
Но дать не умѣетъ его ни одинъ.
Женѣ драгоцѣннѣй, чѣмъ всѣ украшенья—
Побѣда надъ сильнымъ: гдѣ кровь пролита,
75 Тамъ ярче сіяетъ ея красота.
И та, отъ которой мы жизнь получаемъ,
Чьи первыя ласки намъ кажутся раемъ,
И сердце свое мы кому отдаемъ—
Намъ стала врагомъ въ ослѣпленьѣ своемъ.
80 Два царства враждебныхъ созиждутся вскорѣ,
И жены, позорно замкнувшись въ Гоморрѣ,
Безумью мужей предоставятъ Содомъ.
И тѣ, и другіе съ тоской и стыдомъ
Сойдутъ, проклиная другъ друга, въ могилу.
85 О, Господи сильныхъ! Велѣнья Твои,
Свершилъ я, и черпалъ въ безумной любви
Мою, изумлявшаго смертнаго, силу;
О, Боже, Ты съ нею меня разсуди!
Заснувшая мирно на этой груди,
90 Въ упорствѣ и злобѣ, для насъ не понятной,
Она предавала меня троекратно,
И трижды притворныя слезы лила,
Которыми злобы укрыть не могла,
Сверкавшей во взорѣ холодномъ и лживомъ.
95 Сердцамъ раздраженнымъ и жалко трусливым
Прощеніе чуждо, чужда доброта,
И ихъ подавляетъ его высота.
И я сокрушавшій колонны, бывало,
Измученъ я духомъ и тѣло устало:
100 Печали, гнетущей мнѣ душу давно,
Не въ силахъ выдерживать дольше оно!
Все лучшее въ жизни дѣлить со змѣею,
Которая вьется, своей чешуею
Влачася въ грязи и на солнцѣ блестя!
105 Нечистое сердцемъ, больное дитя!
Себя ослѣпляя, стараться не видѣть,
Не знать,—и кипучаго гнѣва не выдать,
Въ святилищѣ сердца его схороня,
Покуда, какъ тлѣвшая искра огня,
110 Не вспыхнетъ онъ сразу зловѣщимъ пожаромъ.
Довольно! склоняю главу подъ ударомъ,
И гостемъ желаннымъ здѣсь явится тотъ,
Кто съ вѣстью о смерти къ Самсону придетъ.
Да будетъ, какъ Ты предназначилъ, о, Боже!—
115 И, молвивъ, спокойно заснулъ онъ на ложѣ,
Покуда, скрывая свое торжество,
Враги не явились, за волосъ его
Преследуют всюду видения ложа, —
И с этою жаждой любви без границ,
55 Стремится он в сети коварных блудниц.
И чем он сильнее и духом и телом —
Тем гибнет вернее: чем глубже река,
Тем более зыбь на волнах велика.
Борьба человеку явилась уделом;
60 Когда же от ужасов вечной войны,
Он жаждет забвенья в объятьях жены —
Тогда начинается втайне другая,
Меж ним и меж нею, борьба роковая:
В разгаре лобзаний ведётся она,
65 Губя беспощадно и разум и силу, —
И в каждой жене он находит — Далилу.
В объятиях страсти всегда холодна,
Она не знакома с любовным недугом
И в этом, смеясь, сознаётся подругам.
70 Ей страшен бывает её властелин,
Он груб и берёт от неё наслажденье,
Но дать не умеет его ни один.
Жене драгоценней, чем все украшенья —
Победа над сильным: где кровь пролита,
75 Там ярче сияет её красота.
И та, от которой мы жизнь получаем,
Чьи первые ласки нам кажутся раем,
И сердце своё мы кому отдаём —
Нам стала врагом в ослепленье своём.
80 Два царства враждебных созиждутся вскоре,
И жены, позорно замкнувшись в Гоморре,
Безумью мужей предоставят Содом.
И те, и другие с тоской и стыдом
Сойдут, проклиная друг друга, в могилу.
85 О, Господи сильных! Веленья Твои,
Свершил я, и черпал в безумной любви
Мою, изумлявшего смертного, силу;
О, Боже, Ты с нею меня рассуди!
Заснувшая мирно на этой груди,
90 В упорстве и злобе, для нас непонятной,
Она предавала меня троекратно,
И трижды притворные слёзы лила,
Которыми злобы укрыть не могла,
Сверкавшей во взоре холодном и лживом.
95 Сердцам раздражённым и жалко трусливым
Прощение чуждо, чужда доброта,
И их подавляет его высота.
И я сокрушавший колонны, бывало,
Измучен я духом и тело устало:
100 Печали, гнетущей мне душу давно,
Не в силах выдерживать дольше оно!
Всё лучшее в жизни делить со змеёю,
Которая вьётся, своей чешуёю
Влачася в грязи и на солнце блестя!
105 Нечистое сердцем, больное дитя!
Себя ослепляя, стараться не видеть,
Не знать, — и кипучего гнева не выдать,
В святилище сердца его схороня,
Покуда, как тлевшая искра огня,
110 Не вспыхнет он сразу зловещим пожаром.
Довольно! склоняю главу под ударом,
И гостем желанным здесь явится тот,
Кто с вестью о смерти к Самсону придёт.
Да будет, как Ты предназначил, о, Боже! —
115 И, молвив, спокойно заснул он на ложе,
Покуда, скрывая своё торжество,
Враги не явились, за волос его
