Тутъ склонилась она—въ сердцѣ острую сталь
30 Ощутилъ я, и замеръ, блѣднѣя…
И, сквозь легкій туманъ, я увидѣлъ, какъ въ даль
Отъ меня уносилася фея…
- 1887 г.
Тут склонилась она — в сердце острую сталь
30 Ощутил я, и замер, бледнея…
И, сквозь лёгкий туман, я увидел, как в даль
От меня уносилася фея…
- 1887 г.
Оглянусь ли кругомъ—какъ во мракѣ ночномъ,
Ни откуда не вижу просвѣта,
Пѣсню-ль я запою—я за пѣсню свою
Отъ людей не услышу привѣта.
5 Не понять имъ огня, что̀ сжигаетъ меня,
Ни стремленій моихъ, ни печали,
И все то, чѣмъ живу—пылкимъ «сномъ на яву»,
Безъ сомнѣнія, люди бъ назвали.
Каждый смѣлый порывъ, каждый честный призывъ
10 Изумленной встрѣчали улыбкой.
И пытаться найдти къ сердцу братьевъ пути—
Вижу: горькою было ошибкой.
Замыкаясь въ себя, никого не любя,
Я мечталъ о покоѣ нирваны,
15 Иль съ безумной тоской, самъ, своею рукой
Растравлялъ незажившія раны.
Я боролся съ собой, я боролся съ судьбой,
Но въ душѣ искра Божія тлѣла,
Оглянусь ли кругом — как во мраке ночном,
Ниоткуда не вижу просвета,
Песню ль я запою — я за песню свою
От людей не услышу привета.
5 Не понять им огня, что сжигает меня,
Ни стремлений моих, ни печали,
И всё то, чем живу — пылким «сном наяву»,
Без сомнения, люди б назвали.
Каждый смелый порыв, каждый честный призыв
10 Изумлённой встречали улыбкой.
И пытаться найти к сердцу братьев пути —
Вижу: горькою было ошибкой.
Замыкаясь в себя, никого не любя,
Я мечтал о покое нирваны,
15 Иль с безумной тоской, сам, своею рукой
Растравлял незажившие раны.
Я боролся с собой, я боролся с судьбой,
Но в душе искра Божия тлела,
