Отъ отца осталась только
40 Слава боевая,
А казны же нѣтъ у дочки
Стараго Чурая».
— Дорогая, не богаче-ль
Ты любой царицы?
45 Очи—звѣзды, зубы—жемчугъ,
Голосъ чаровницы…
Вѣрь же мнѣ, моя коханка;
Возвращусь въ Полтаву
И добуду я въ сраженьи
50 Воинскую славу.—
«О, скорѣй вернися, любый!»—
И подъ сѣнью вишенъ
Поцѣлуй ея послѣдній
Прозвучалъ, чуть слышенъ…
От отца осталась только
40 Слава боевая,
А казны же нет у дочки
Старого Чурая».
— Дорогая, не богаче ль
Ты любой царицы?
45 Очи — звёзды, зубы — жемчуг,
Голос чаровницы…
Верь же мне, моя коханка;
Возвращусь в Полтаву
И добуду я в сраженьи
50 Воинскую славу. —
«О, скорей вернися, любый!» —
И под сенью вишен
Поцелуй её последний
Прозвучал, чуть слышен…
Гдѣ мой милый, чернобривый,
Гдѣ ты—озовыся!«Маруся Чурай».
Время потянулось медленно, уныло.
Мѣсяцы проходятъ—нѣтъ еще вѣстей.
На̀ сердцѣ тревога, въ домѣ все постыло,
Ждутъ и не дождутся дорогихъ гостей.
5 Тяжело Марусѣ.—«Чо-то съ чернобровымъ?
Живъ ли онъ остался? Помнитъ ли меня?»
И лилися часто въ садикѣ вишневомъ
Где мой милый, чернобривый,
Где ты — озовыся!«Маруся Чурай».
Время потянулось медленно, уныло.
Месяцы проходят — нет ещё вестей.
На́ сердце тревога, в доме всё постыло,
Ждут и не дождутся дорогих гостей.
5 Тяжело Марусе. — «Чо-то с чернобровым?
Жив ли он остался? Помнит ли меня?»
И лилися часто в садике вишнёвом
