И онъ вальсировалъ всѣхъ лучше, безъ сомнѣнья!
Хоть не былъ онъ суровъ и блѣденъ, какъ Гамлетъ,
90 И мало походилъ на Фауста, въ несчастью,
Въ него влюбилась я мечтательною страстью,
Возможною, увы, въ шестнадцать только лѣтъ!
А онъ? Онъ сталъ бывать чуть-чуть не ежедневно,
Мы съ нимъ о музыкѣ болтали по часамъ,
95 Смѣялись, спорили, и многія изъ дамъ
Твердили межъ собой въ бесѣдѣ задушевной,
Что я—глупа, а онъ—пустѣйшій Донъ-Жуанъ
И что «трагически» нашъ кончится романъ.
Пока же, вопреки ихъ мрачнымъ предсказаньямъ,
100 Я счастлива была, хотя еще признаньемъ
Не обмѣнялись мы… но слово, нѣжный взоръ,
Руки пожатіе, намекъ неуловимый,
Порою tête-à-tête[1] минутный разговоръ—
Казались прелести полны неизъяснимой.
105 Меня не занималъ о будущемъ вопросъ
Тогда, и я жила душою въ настоящемъ,
Гдѣ все казалося вполнѣ couleur de rose[2]…
И если изрѣдка, предчувствіемъ томящимъ
Щемило на сердцѣ, какъ въ чудный лѣтній день
110 Нежданно облако свою наброситъ тѣнь
На ясный сводъ небесъ,—искала я забвенья,
Стараясь отогнать невольныя сомнѣнья.
Любовь моя была ребячески-смѣшна:
Бывало, каждый день ждала я у окна,
115 Чтобъ только увидать, какъ онъ проѣдетъ мимо—
Нерѣдко голодомъ ужаснѣйшимъ томима
(Часа въ четыре мы обѣдали какъ разъ),
И все же съ улицы я не спускала глазъ…
- ↑ фр. tête-à-tête — один на один. (прим. редактора Викитеки)
- ↑ фр. couleur de rose — в розовом свете. (прим. редактора Викитеки)
И он вальсировал всех лучше, без сомненья!
Хоть не был он суров и бледен, как Гамлет,
90 И мало походил на Фауста, в несчастью,
В него влюбилась я мечтательною страстью,
Возможною, увы, в шестнадцать только лет!
А он? Он стал бывать чуть-чуть не ежедневно,
Мы с ним о музыке болтали по часам,
95 Смеялись, спорили, и многие из дам
Твердили меж собой в беседе задушевной,
Что я — глупа, а он — пустейший Дон-Жуан
И что «трагически» наш кончится роман.
Пока же, вопреки их мрачным предсказаньям,
100 Я счастлива была, хотя ещё признаньем
Не обменялись мы… но слово, нежный взор,
Руки пожатие, намёк неуловимый,
Порою tête-à-tête[1] минутный разговор —
Казались прелести полны неизъяснимой.
105 Меня не занимал о будущем вопрос
Тогда, и я жила душою в настоящем,
Где всё казалося вполне couleur de rose[2]…
И если изредка, предчувствием томящим
Щемило на сердце, как в чудный летний день
110 Нежданно облако свою набросит тень
На ясный свод небес, — искала я забвенья,
Стараясь отогнать невольные сомненья.
Любовь моя была ребячески-смешна:
Бывало, каждый день ждала я у окна,
115 Чтоб только увидать, как он проедет мимо —
Нередко голодом ужаснейшим томима
(Часа в четыре мы обедали как раз),
И всё же с улицы я не спускала глаз…
