15 Обезсиленный гнетомъ тяжелой тоски,
Въ завываніи вѣтра уныломъ
Различалъ я, казалось, болѣзненный стонъ,
Дикій хохотъ, призывъ и моленья,—
И я жаждалъ, чтобъ сонъ, благодѣтельный сонъ
20 Мнѣ принесъ хоть минуту забвенья.
15 Обессиленный гнётом тяжёлой тоски,
В завывании ветра унылом
Различал я, казалось, болезненный стон,
Дикий хохот, призыв и моленья, —
И я жаждал, чтоб сон, благодетельный сон
20 Мне принёс хоть минуту забвенья.
Убаюканъ грозой, я заснулъ, и во снѣ
Я увидѣлъ: во мракѣ бѣлѣя,
Словно легкая тѣнь, приближалась во мнѣ
Лучезарно-прекрасная фея…
5 Какъ полярная ночь—холодна и свѣтла,
Въ діадемѣ изъ яркихъ снѣжинокъ,
Что̀ блистали вокругъ молодого чела,
Словно капли застывшихъ слезинокъ,
Съ ледяною улыбкой на блѣдныхъ устахъ
10 И съ холоднымъ сіяньемъ во взорѣ,
Съ выраженьемъ покоя, разлитымъ въ чертахъ,
Въ ослѣпительно бѣломъ уборѣ.
И послышался чистый, какъ горный кристаллъ,
Гармоничный, какъ пѣнье сирены,
15 Тихій голосъ ея:—«Ты забвенья искалъ
Отъ борьбы роковой, отъ измѣны?
О, повѣрь мнѣ: виною всему лишь оно—
Это сердце, что̀ билось любовью,
Убаюкан грозой, я заснул, и во сне
Я увидел: во мраке белея,
Словно лёгкая тень, приближалась во мне
Лучезарно-прекрасная фея…
5 Как полярная ночь — холодна и светла,
В диадеме из ярких снежинок,
Что блистали вокруг молодого чела,
Словно капли застывших слезинок,
С ледяною улыбкой на бледных устах
10 И с холодным сияньем во взоре,
С выраженьем покоя, разлитым в чертах,
В ослепительно белом уборе.
И послышался чистый, как горный кристалл,
Гармоничный, как пенье сирены,
15 Тихий голос её: — «Ты забвенья искал
От борьбы роковой, от измены?
О, поверь мне: виною всему лишь оно —
Это сердце, что билось любовью,
